— Да, — согласился Алексей. — Наша сила подобна суперкомпьютеру, который действует по одним и тем же заданным алгоритмам. Только наша воля может что-то поменять. Поэтому старайся меньше полагаться на голую силу и чаще принимай решения сам.
— Она была совсем юной, — продолжил он, после минутного молчания. — Но видимо не достаточно для тех целей, которые преследовал доург. Может месячные не вовремя начались, может ещё какие-то причины. Мне даже не хотелось вникать в эти извращенные правила, которые придумал этот очередной недоделанный божок. Главное что её не принесли в жертву и она осталась жить на той планете. Она провела там почти десять лет. Десять лет, в настоящим аду, с живым дьяволом во плоти. — Алексей говорил негромко, почти без эмоций, но в этот момент в его голосе послышался не скрываемый гнев. — После стандартной процедуры восстановления, я предложил ей вернуться на родную планету, но она неожиданно отказалась. Я подумал, что она хочет остаться, чтобы помочь местному населению, тем знакомым, которые у неё появились, во время пребывания там, справиться с последствиями действий доурга. Но причина оказалась в другом…. Она не хотела… Не хотела возвращаться. Потому что на её родной планете было ещё хуже. Ты можешь такое представить?! Это был абсолютно дикарский мир, сознательно ввергнутый доургом в варварство и хаос, а на её родной планете, если проводить аналогии с земной историей, — начало двадцатого века. Она была совершенно чужеродным существом в этом диком мире.
Но она не хотела. Её всю трясло при одной мысли о возвращении. Я не мог добиться от не связанного рассказа, она лишь плакала и просила оставить её там. Тогда я считал информацию напрямую из её памяти.
Артём приподнял бровь. Алексей не смотрел на него, но предугадал его реакцию.
— Я уже говорил, к тому времени, мне было плевать на всё, в особенности на дурацкие правила. Но я не лез ни в какую личную информацию. Все интимные вещи оставались с ней до конца жизни. Я лишь считал самые общие образы о происходящем на планете, социально-политическом, общественном устройстве, и отношений её и её семьи с этими структурами.
Когда я закончил меня самого трясло почти также как Агне. Впервые в жизни я подумал, что быстрая смерть может быть гуманней, чем мучения растянутые на года. И тогда я сорвался. Не сказав никому ни слова, я переместился на эту планету и начал творить свой суд.
— Что ты увидел? — не удержался Артём. — Я не могу представить, что могло
Алексей посмотрел на Артёма таким взглядом будто увидел его впервые.
— Мальчишка, — почти неслышно проронил он и продолжил уже громче. — Ничего нового я не увидел, но ты ведь должен понимать, — суть вещей всегда в деталях. Я мог бы передать тебе эти воспоминания, но они не мои. Я уверен, что Агне была бы против. Это её личная трагедия. Поэтому тебе придётся поверить на слово. Представь что феодалы средневековья получили доступ к технологиям начала двадцатого века. Классовое разделение доведенное до абсурда, практически как у Герберта Уэллса в его "Машине времени". Вот только "Элои" не невинные создания, порхающие с ветки на ветку и питающиеся фруктами, а предельно циничные, невообразимом жестокие, порочные создания, сполна пользующиеся имеющейся у них властью и ставящие "морлоков" ниже своих домашних животных. А "морлоки" если и жрут кого, то только друг дружку, от голода.
Причём "элите" было наплевать на возраст, они с одинаковым презрением относились и ко взрослым и к детям. Ты слышал про детей-трубочистов в Англии восемнадцатых-девятнадцатых веков? — спросил Алексей.
Артём не слышал ни про каких детей-трубочистов, но он понял, что это не совсем вопрос, а скорее просьба и получил информацию почти мгновенно.
Артём непроизвольно поморщился. Да, это было низко..
Алексей заметил как скривилось лицо Артёма.
— Теперь ты понимаешь, хотя бы частично, — произнёс он.
Артём почти произнёс вслух: "Это не оправдание", но в последний момент удержался, памятуя о взгляде, которым недавно удостоил его Алексей.
— Мне не понятно лишь одно, — как такое общество смогло развиться, хотя бы и до уровня начала двадцатого века Земли? — вместо этого спросил он.
— Вопрос интересный, — проронил Алексей. — Если честно, я не углублялся в эту тему, возможно какой доург постарался, а может всё же сами развились, до того как окончательно деградировали. Но когда я прилетел сюда, я очень хотел найти на этой планете доурга. Виновника, с которого можно спросить за всё!
На лице Алексея мелькнула злая усмешка и Артём живо представил себе как Алексей расправлялся с местной элитой.
— Ах, какое это было бы наслаждение, расправиться с подобной тварью. Одним ударом убрать корень зла на всей планете. На этом бы всё и закончилось. Но я никого не нашёл, — даже сейчас в голосе Алексея сквозило глубокое разочарование. — Только люди. Обычные люди и их бесконечные пороки.
— Я знаю о чём ты думаешь, — этого недостаточно, чтобы уничтожить пол планеты, — повернулся к Артёму Алексей. — Но ты не учитываешь, что я родился не просто в другое время, в другую эпоху, но в совершенно другой стране, аналогов которой в земной истории не было и, видимо, уже не будет. Мой отец был идейным коммунистом. Большевиком. Как говорили раньше, — профессиональный революционер. Человек действия, он никогда не сомневался и не мучился вопросами морального выбора, он всегда знал как поступить. Понимаешь?