Но об этом я не переживаю, если в той реальности с этой проблемой справились, то сейчас и подавно. После учебки их раскидают по заставам, снизят, так сказать критическую массу цепной реакции, и вопрос рассосется сам собой. По одиночке — они чудесные и замечательные люди, верные друзья и товарищи. Но как только собрались в кучу — происходит превращение в нечто угрюмое и неадекватное.
Парадокс, но по отдельности со многими потом сложились нормальные отношения. Но это будет много позже.
Следующий весенний призыв в подавляющем большинстве будет славянского происхождения, острота вопроса снимется, а дальше и вовсе туман неопределенности наступает. Мое присутствие уже меняет будущее.
За судьбу части волноваться определенно не стоит, а вот в самом отряде группа из сорока абреков — это очень весело.
В армии по сути две главные беды: это неуставняк и национальные землячества. Если хоть одна из них присутствует, служба сразу превращается в каторгу разной степени тяжести.
Проблему удалось частично решить лишь во втором десятилетии двадцать первого века. Дедовщина практически полностью исчезла после сокращения срока службы до одного года. Оно и понятно, при отсутствии разницы в сроке и отношения сразу поменялись.
С землячествами вопрос решили точно так же, кардинально и без промежуточных стадий и полумер. Призыв с республик Северного Кавказа практически полностью прекратили в 2010-м году. Через три года призывать стали снова, но в микроскопических количествах, раз в двадцать меньше, чем раньше. Да и то в основном во Внутренние войска.
Глава 5
— Шурик, оно тебе надо? — попытался в последний раз отговорить меня от ночной вылазки законопослушный друг Леха.
— Не сцы, герой границы! Пока присягу не принял, никто мне нихрена ничего не сделает. Такой шанс упускать нельзя. Я по-бырому, гляну одним глазом, оценю обстановку, проверю слухи кое-какие. Заодно жратвы раздобуду.
— Жрать хочется, — согласился мой голодный друг. Я и сам уже чувствую, что желудок себя потихоньку переваривать начинает. Солдатская пайка лишь теоретически покрывает все мои энергетические потребности, в реальности помню, жрать хотелось весь первый год, и камуфляж через месяц станет просторнее на два размера.
Выяснилось, кстати, что это не «флора», как я думал. Это камуфляж «бутан-березка». Вот так и прокалываются попаданцы, о таком названии никто даже не слышал.
Окно открылось даже не скрипнув, видимо пользовались до самого последнего времени, заботливо смазывая петли моторным маслом. В таких делах мелочей не бывает, все серьезно.
Спрыгнул на утрамбованную землю (специально старались, утаптывали, чтобы следов не оставалось) и короткими перебежками отправился к автопарку. Опасность подстерегает лишь в одном месте. Надо проскочить через освещенный участок, который просматривается караулом у складов.
Но угроза мнимая, поскольку деды своих не сдают, а представить, что это молодняк, только что призывавшийся, по ночам скачет — в такое поверить просто невозможно.
Как и ожидал, караульный никак не отреагировал. Может не заметил, может сделал вид, что это не его дело. Тут до меня целая куча полуночников продефилировала, не особо скрываясь. Майские отдельно, ноябрьские отдельно. Тут даже дедовщина по сезонам разделена. Осенние гнобят осенних, а весенним по остаточному принципу прилетает. И наоборот.
Мой путь лежит в парк автомобильной техники. На улице свежо, и скорее всего, дембеля нынешние и будущие в боксе сидят, греются, в тепле и сытости, картофан жаренный наворачивают на шкварках. Свинарник рядом, а там кореш свой ноябрьский — всегда подгонит сала или смальца, местным его не продашь, поэтому и солдату что-то перепадает.
Номер автомобиля я запомнил, и нашел быстро, но в кузове ничего не оказалось. Гад, этот Заяц, не утерпел, быстрее хвастаться потащил.
На шухере никого не оказалось, что вообще-то удивительно. Есть у нас офицеры, любители ночных облав. Такая безалаберность дорого обходится. Скорее всего, сторожа позвали к столу, и скоро он вернется. И тогда мне придется валить отсюда несолоно хлебавши.
Чертыхаясь и матюкаясь, пробираюсь через ремзону поближе к боксу.