Устранить мужчин. Мозг Магоцци словно врезался в кирпичную стену этих двух слов и забуксовал перед ней, как недужная машина. Он пытался вспомнить, что настоящая работа ждет его в городе – они ищут убийцу двух копов, – что Курт Уэйнбек, скорее всего, не имеет отношения к этому делу; у него есть обязанности, и свой образ жизни, и женщина, которую он обожает, но которая не хочет разговаривать с ним, – но ему трудно было сосредоточиться. Эти два тревожных слова снова и снова продолжали звучать у него в голове, и хуже всего, что память ему подсказывала: он и раньше слышал эти слова… или что-то похожее.

– Это чертовски кардинальное решение, – наконец смог выдавить он.

Мэгги Холланд кивнула:

– Но это решение. За шестьдесят лет существования Биттеррута в нем не было ни одного насильственного преступления. Можете ли вы представить себе какой-то другой город в стране, который имеет право это утверждать?

Магоцци не ответил.

– И когда вы как следует обдумаете ситуацию, то поймете, что она вовсе не экстремальна. – Мэгги перевела взгляд на Айрис: – Вы живете одна, не так ли, шериф Риккер?

Айрис кивнула.

– И, строго говоря, разве то, что мы делаем здесь, так уж отличается от того, что вы делаете в своем доме? Вы закрываете дверцу машины, запираете двери, когда приходите домой, а также окна первого этажа, когда идете спать, и, скорее всего, не очень привечаете незнакомцев в доме. Это вполне разумные предосторожности, к которым прибегает любая женщина, чтобы чувствовать себя в безопасности. Биттеррут делает то же самое, только в более крупном, более безопасном масштабе, потому что наши обитатели подвергаются большему риску.

– То есть вы сами построили себе тюрьму и держите в ней невиновных людей, – прокомментировал Магоцци, и голос его звучал куда более осуждающе, чем он сам предполагал.

Мэгги улыбнулась, но в улыбке ее чувствовалась жесткость.

– Может, наша система безопасности и напоминает тюремную, детектив, но она не для того, чтобы держать под замком невиновных, а для того, чтобы держать в стороне чудовищ, с чем мы очень хорошо справляемся.

И с этим ты спорить не можешь, подумал Магоцци. Если в Биттерруте в самом деле не было ни одного насильственного преступления за шестьдесят лет, они чертовски хорошо делают работу по защите людей, с которой и он, и Джино, и Сэмпсон, и шериф Риккер пока справиться не могут. Признавать поражение всегда тяжело для любого копа, и, наверное, тяжелее всего было признание, что ему трудно не возмущаться. Все казалось таким неправильным – закон должен обеспечивать людям защиту, а не вызывать массовое бегство под прикрытие сложной системы безопасности, перед которой, наверное, может устыдиться и Сан-Квентин.[8]

Очевидно, его размышления большими буквами отпечатались на лбу, потому что Мэгги Холланд посмотрела на него с той легкой улыбкой, что люди приберегают для идиотов, которые ничего не понимают.

– Я думаю, пришло время вам познакомиться с Биттеррутом на деле.

Но Магоцци не купился на эту морковку.

– Мы должны поговорить с Джули Олбрайт. Для этого мы здесь.

– Конечно. Но дочь Джули сегодня простудилась, и поэтому мы пойдем к ней вместо того, чтобы пригласить ее сюда. Это недалеко, и по пути вы сможете увидеть хоть часть поселка. – И тут ее поведение резко изменилось от предельно делового к исключительно любезному, и она посмотрела на них с выражением доброй, ласковой бабушки – именно так, представил Магоцци, Серый Волк смотрел на маленькую Красную Шапочку. Черт побери, как умеют меняться эти женщины.