Одна из них, Меган, которая всегда была добра ко мне, привлекает мое внимание, прежде чем я выхожу.

— Минни, ты в порядке? — Я даже не знала, что она знает мое имя.

— Да, — фыркаю я, не глядя на нее. Когда я выхожу, я слышу сильный шум. Громкий крик. Что-то вроде «Д"Иннокенцио, ты сука» или что-то в этом роде. Я всегда буду благодарна Меган за то, что она так защищала меня.

Уставившись в пол в коридоре и обдумывая то, что только что произошло, слеза скатывается с моего глаза и капает на линолеум. Когда я, наконец, оглядываю коридор, все, что я вижу, — это Снэк, стоящий у своего шкафчика и пристально смотрящий на меня. Коридор полон людей между классами, но все это исчезает, когда я вижу его. С таким же успехом мы могли бы быть единственными двумя людьми в школе.

Он пинком захлопывает свой шкафчик, когда я подхожу к нему. Без слов он притягивает меня в свои объятия прямо к своей груди. Я думаю, что шарада «не прикасаться на публике» закончена. Снэк спрашивает меня, что случилось, и я рыдаю о том, что только что произошло в туалете с Лорной и Меган.

Снэк поднимает мою голову и пристально смотрит на меня своими глазами сибирского хаски.

— Забудь о ней! Не обращай внимания на то, что сказала Лорна. Никто не знает, что происходит с двумя людьми, кроме этих двух людей. Она ничего не знает ни о Шарлотте, ни обо мне, ни о нас с тобой, если уж на то пошло. — Я проглатываю слезы и киваю. Мы идем, рука Снэка обнимает меня, обхватывает мое бедро. Снэк только что снова объявил всей школе, что мы пара.

Мы со Снэком проводим вместе каждую возможную минуту. Дни в школе. Вечера в его гостиной на первом этаже или у меня дома. Я подозреваю, что мой отец действительно может доставить нам неприятности, если мы останемся одни в моей комнате без открытой двери. Я предпочитаю ночи в доме Снэка. Колетт и мистер Снэкенберг в магазине. Весь дом в нашем распоряжении.

Я не знаю, как уговорила своего отца разрешить мне тусоваться со Снэком без присмотра. Может быть, это было потому, что он не хотел, чтобы я хандрила, думала о Шарлотте и Адаме и об остаточном чувстве вины, которое, к сожалению, сопровождало меня вместе со Снэком. Или, может быть, это потому, что я прямо сказала ему, что мы со Снэком не занимались сексом и не будем заниматься сексом, пока нам не исполнится двадцать три, потому что тогда мы закончим колледж, и мы, конечно, не сможем испортить нашу жизнь.

Не то чтобы я этого не хотела.

Я хотела.

Однажды мы были близки к этому, но Снэк помешал нам зайти слишком далеко.

— Не надо, разве ты не хочешь этого?

— Минни, когда я наконец буду с тобой — внутри тебя, я знаю, для меня это будет идеально. Я просто хочу убедиться, что это идеально подходит и для тебя тоже. Не просто какая-то случайная среда, когда ты приходишь после жеребьевки в этом сексуальном костюме Робин Гуда.

Я легонько шлепаю Снэка в грудь, и он хватает меня за руку.

— Это не Робин Гуд. Это отсылка к «Легенде о Зельде», и ты это знаешь.

— Честно говоря, мне было бы все равно, если бы ты была одета как брат Марио, но ты можешь пожалеть, если бы твой первый раз будет на плюшевом ковре 80-х годов в семейной комнате моих родителей, и ты будешь одета как Питер Пэн.

— Отсылка!

— Неважно.

Не имело значения, что на мне было надето, или где мы были, или какой это был гребаный вечер недели, я знала, что это будет идеально из-за Снэка. Но этого не произошло в ту ночь или вообще, потому что, хотя у него и раньше был секс с другими девушками, по благородным причинам он не занимался им со мной.