Прошло всего четыре минуты.

Лифт опустил их вниз… Странные серые коридоры, шкафы, выкрашенные в шаровый цвет, комнаты, большинство из которых закрыты. Быстро, наугад, Андрей продвигался туда, где предположительно должен был находиться «зверинец». Рудольф прикрывал его, так как гарантии, что откуда-нибудь не вывернется охранник, не было.

«Зверинец» возник перед ними неожиданно. Дверь в него оказалась распахнута. В дальнем его конце перед пультом стоял человек. Крадущейся походкой Андрей двинулся вперед. Все выглядело так, как расписывал Дик Чиверс. Слева клетки, вдоль них пульты управления. «Крысы» на месте.

Андрей подал сигнал, которого с нетерпением ждал Маккью, получил ответ «сигнал принят» и двинулся к стоящему вдалеке человеку. Скрываться и осторожничать теперь, когда операция вошла в свою последнюю стадию, не имело смысла. Он шел открыто, но человек за пультом не слышал и не видел его, ушедший в себя, поглощенный созерцанием.

Андрей встал у него за спиной, махнул рукой Рудольфу — мол все в порядке — и только после этого глянул в клетку.

Нельзя сказать, что увиденное шокировало его. Скорее шокировал вид стоящего перед ним вздрагивающего, вскрикивающего, всхлипывающего старика. Андрей вдруг понял, что это и есть сам хозяин — доктор Кадзимо Митаси.

— Кайфуешь, старик, — вздохнул он, пожалев, что нет под рукой ни камеры, ни фотоаппарата.

Сигнал, полученный от Андрея, прозвучал для Чарлза Маккью как боевая труба. Он почувствовал себя полководцем, да он почти и был таковым. Операция проводилась совместно силами ФБР и полиции. Функции каждого подразделения были расписаны Марком Бруком — правой рукой Чарлза. Журналистов оказалось немного, но кто-то уже звонил в газеты, предупреждая редакторов, что зреет сенсация.

Тяжелый, крытый брезентом грузовик уперся в ворота центральной проходной. Свет на всей территории клиники вспыхнул. Выскочившего из караульного помещения охранника сбили с ног, кто-то уже тащил и второго, кто-то нажимал на кнопку, распахивая ворота.

Грузовик рванулся к научному центру. Обвешанный аппаратурой, держась за правую дверцу машины, Хьюз, стоя на подножке, нетерпеливо вглядывался вдаль.

Все шло по плану. И Чарлзу представлялась последняя сцена драмы, когда дверь перед ним будет торопливо распахнута, твердым шагом он войдет в кабинет доктора и скажет:

— Кадзимо Митаси, вы арестованы!

На следующий день бэдфулская четверка оказалась не у дел. Чарлз, добравшийся наконец до Митаси, был поглощен тем, чтобы выжать из «зверинца» все, что можно. Хьюз метался от него к Марку, мечтая везде поспеть. Репортажи его, еще сырые и рваные, летели за океан. Фактов было так много, что исчезновение Конорса и Линды до конца не осознавалось.

Как люди, попавшие в новую обстановку и вдруг обнаружившие, что им никак не обойтись друг без друга, едва отоспавшись, Вацлав, Инклав и Руди собрались вместе. Тут выяснилось, что Городецкий исчез, и портье с трудом припомнил, что гостиницу он покинул не менее часа тому назад.

Городецкий между тем неторопливым шагом разменивал авеню и стриты, вглядывался в дома и скверы, памятники и соборы так, словно за год Бостон неузнаваемо изменился. Воспоминания оживали в нем, и чем ближе подходил он к офису Дью Хантера, тем теплее становилось у него на сердце.

Он поднялся на третий этаж, прошел по коридору и остановился перед дверью с табличкой: «Дью Хантер. Частное сыскное агентство».

Он толкнул дверь и шагнул в приемную. Пальчики Моны летали над клавиатурой компьютера, взгляд был прикован к экрану. Она привычно глянула на посетителя и замерла.

Андрею почему-то представлялось, что она, как всегда, когда он долго отсутствовал, вскочит, бросится ему на шею и начнет выкрикивать ласковые упреки. А она сидела и молча смотрела на него, словно не понимая, кто перед ней. И вдруг как-то беспомощно вскрикнула:

— Дью! Дью!

Хантер, почувствовав что-то необычное в ее голосе, быстро вышел из кабинета и замер.