— Тогда считай, тебе повезло. Возвращайся к подруге. Скажи, что надрала мне задницу.

Голова Анны откинулась назад от удивления.

— Зачем мне это делать?

— Потому что ты гордая и пьяная, и потому что я не хочу, чтобы кто-нибудь об этом узнал.

Она продолжала прятаться в тени мусорного контейнера.

— Тогда зачем сделала?

— Потому что мне нужно, чтобы ты оставила меня в покое, и теперь ты так и поступишь. Я переехала сюда, чтобы вести тихую жизнь в максимальном уединении.

— Тогда тебе следовало уйти глубже в горы.

— Затрудняет покупку краски. — И миндального масла. Я была большой поклонницей миндального масла. — Мне нужно, чтобы ты пообещала никому об этом не рассказывать. Если нарушишь обещание, я смогу оживить этот кошмар в любое время, когда захочу. Это сделает твою жизнь невыносимой. Поняла?

Она угрюмо кивнула.

— Как ты можешь такое делать?

— Ты не оставила мне выбора.

— Нет, я имею в виду, как? Что это за сила такая?

— Та, о которой я не просила, — просто ответила я и ушла.

Я почти добралась до своего грузовика. Почти.

Я заметила красные огни и поняла, что кто-то внутри вызвал полицию, вероятно ожидая кровавую бойню. Без сомнения, Анна имела соответствующую репутацию.

Внедорожник поравнялся со мной. Женщина за рулем пристально на меня посмотрела. Ей было за тридцать, кончики растрепанных каштановых волос выбивались из-под кепки. Два полумесяца обрамляли ее глаза — она выглядела невыспавшейся и глубоко несчастной из-за этого.

— Это вы подрались с Анна Дюпри?

— Разве я похожа на человека, который с кем-то дрался?

Она обвела меня взглядом, ища следы повреждений.