Так что наша пещерка в этом плане безопасностью не отличалась. Но еще по дороге обратно я придумал, как сделать убежище более надежным. И, наскоро перекусив, но оставив себя голодным (а что еще меня может толком взбодрить?), приступил к работе. Помогли мне уже ранее сделанные анализы внутренней структуры диковинных растений. Те, что с ядом, старался не трогать; те, что годились на костер, нарубил и занес в пещерку с большим запасом. Ну а те, что могли гореть и давать ядовитый дым, смело порубил на определенной длины отрезки. И боевая секира для такого молодецкого дела пришлась более чем к месту.

Вначале довольно удачно заложил более узкий проход в ту каверну, где мы раздобыли свои первые трофеи. Затем пришлось изрядно повозиться с проходом, через который мы сюда пришли. Там уже пришлось ворочать валуны и возводить упорные стойки. Некоторые отрезки пришлось жестко закреплять клиньями. Понятное дело, что при мощном ударе большого хищника они вылетят из своих мест, но думаю, что забраться на такую кручу что тервелям, что байбьюкам будет очень сложно. Да и новые знакомые подтверждали косвенно мои предположения.

На все эти работы у меня ушло часов пять, но зато после этого, зверски изголодавшийся, я уже совершенно не опасался нежданного к нам визита каких-то шавок. Разве что, закладывая последние отрезки и подпирая их изнутри, я стал свидетелем местного чуда: увидел, как прямо на глазах срастаются, восстанавливаются обрубленные корни. Не все, но добрая половина верхних обрубков после третьего часа начинала сочиться тягучей, смолянистой жидкостью. Порой крупные капли срывались вниз, оставляя за собой тоненькую полоску-нить, очень похожую на паутинку. Что интересно, если капля попадала чуть в сторону от пня, она со временем как бы отмирала. Зато попавшая на обрубок капля начинала впитываться, а по остывшей паутинке стекали все новые и новые порции. Постепенно паутинка делалась бечевой, становилась в палец толщиной, а затем полупрозрачная клейкая жидкость затвердевала окончательно и превращалась в ствол. И чем толще были прежние обрубки, тем быстрее до той же толщины доходил восстанавливаемый участок корня.

«Вот это лес! Или корни? – мотал я головой в изумлении. – Интересно будет и на оставшиеся пеньки посмотреть, все ли опять срастутся? Но в любом случае получается, что он вечен. Надо будет только присмотреться к тем стволам, что я пустил на закладку проходов, вдруг они все равно какую гадость ядовитую выделяют при усыхании?..»

С этими мыслями я и принялся за готовку и жарку мяса на большом, солидно разложенном кострище. Правда, огня я не пожалел после того, как рассмотрел хорошенько свод нашей пещерки и разобрался, почему здесь всюду такая отменная вентиляция. Оказывается, вокруг корней, пронзающих все и вся, имелось по периметру еще свободное пространство. Немного, миллиметра два по всему радиусу, но и этого хватало с избытком.

От запаха жареного мяса проснулась и Ксана. Некоторое время просто лежала и наблюдала за моими действиями, потом с явным трудом встала, подошла ко мне и положила руку на плечо:

– Спасибо.

Ну вот, только одно слово, а я ее уже за все простил. Ну почти за все.

– Да не за что. Как твои мышцы?

– Ну… – начала она и примолкла.

Я ей протянул первый обжаренный кусочек мяса на отколотой от корня толстой щепе.

– Да ты не стесняйся, если где сильно болит, говори. Я ведь могу помочь.

– Чего уж там, болит. – Она присматривалась и принюхивалась к мясу с подозрением. – А чье это?

Мясо что удава, что слизняка я разделал на одинаковые стейки, но сам их хорошо различал по цвету. Перед тем как впиться зубами в свой кусочек, предложил:

– А ты угадай!

Забавно было смотреть, как она скривилась, наблюдая за моей трапезой, потом печально вздохнула и осторожно сама откусила кусочек. Пожевала, хмыкнула и продолжила есть уже с удовольствием. Ну еще бы! Соль у нас в сухом пайке, как и некоторые специи, имелась с запасом, так что я постарался на славу. Хотя так и хотелось бы побеседовать по душам с тем типом, который комплектует эти вот упаковки с пятидневным пайком.

– И все-таки что болит? – продолжил я прежнюю тему, чуть насытившись.

Моя оруженосец не стала перечислять, обозначила просто:

– Все. – Затем подумала и добавила, оглянувшись на занавешенные одеяла: – Извини, я просыпалась и видела, как ты ворочал эти бревна, но ничем не могла помочь…

– Да ладно тебе!