Глава семнадцатая

Мелочи быта

Наши новые знакомые, тяжело груженные деликатесным мясом, только скрылись в дальнем, пятом по счету проходе, а мы уже спешили к себе «домой». Причем я прекрасно рассмотрел, что с этого края каверны наш участок совершенно не просматривается за лесом корневых зарослей и за плавным изгибом всей гигантской пещеры. И при движении назад частенько оглядывался. Не то чтобы я совсем не доверял Крэчу и Пнявому, но ведь недаром в инструкции от барона Фэйфа ясно говорилось об отношении к чужим. Со своим зрением, как я прекрасно понял, сразу буду иметь огромное преимущество перед остальными обитателями Дна. В этом неполном мраке они адаптировались довольно хорошо и могли далеко видеть, метров на шестьдесят или чуть меньше. Но с моими умениями, усиленными первым щитом, им и близко не сравниться.

Так что, вздумай воины башни пятьдесят пять дробь четырнадцать нас преследовать с целью слежки, я бы их заметил издалека и безошибочно. Хотелось бы надеяться, что и у местных хищников зрительные органы не дадут им преимущества. Крэч что-то утверждал по поводу чуть ли не полной слепоты тех же тервелей, но это еще следовало проверить. И не раз! Те, кто тут родился и живет поколениями, могли развить в себе совсем иные способности для поиска и определения пищи.

Также хотелось разобраться в сути вот этого мизерного свечения, узнать, откуда и куда тянутся корни, высчитать все-таки наконец-то правильную глубину нашего нахождения, решить проблемы с костром да и просто нормально выспаться. Все-таки отправка на Дно меня вымотала если не физически, то уж морально точно. Хотелось просто лечь, медитацией выгнать из головы все мысли и поваляться несколько часов, словно замерший в своем росте овощ.

Опять-таки сразу после этого в голову хлынули опасения: «Ты будешь лежать, как овощ, придут желающие и схарчат тебя, как тот же кабачок с грядки. Только вот интересно, кабачку этому больно, когда его едят, или нет?..» Не знаю как овощу, но мне наверняка станет больно.

Кстати, когда мы уже добрались до кручи, ведущей к нашей временной обители, я понял, что и Ксана вот-вот свалится с ног. И с запоздалым раскаянием бросился снимать с нее питона и тяжеленное оружие. Как я мог забыть, что она явный офисный планктон? Что она, кроме карандаша и пилочки для ногтей, ничего тяжелее не переносила? (Как она выдерживала на себе такого здоровенного мужика, как Сергий, я старался в тот момент не задумываться!)

За несколько ходок отнес все наверх, затем заставил подняться рассевшуюся девушку и почти затащил и ее. Едва я ее занес, как она завалилась на одеяла, даже не в силах сказать спасибо. Но то, что она без стонов и слез выдержала нашу первую разведку, меня приятно удивляло. Вроде бы и самому ничего больше не хотелось, как завалиться точно так же, но жить хотелось больше, чем спать. Слишком уж меня напугал своими рассказами о мелкой хищной живности новый знакомый. По его словам, следовало больше всего опасаться мелких, похожих на шакалов-недоростков собачек. При встрече даже с большой стаей в пятьдесят голов хорошо укрытый толстой кожей, а уж тем более латами воин легко разгонит и растопчет этих шавок. Но вся беда была в том, что те умели подкрадываться очень тихо, без лая, и нападать всей сворой внезапно. Успеют отгрызть пару пальцев – почитай, погиб человек.