– Как? – удивился мужчина. – Без татуировки?
– Может быть, в следующий раз. – Томлинсон направился к выходу.
– Если узнаю, что у Трикси из-за тебя были неприятности или что ты чем-то обидел ее, я тебя из-под земли достану, учти.
Инструмент у меня вполне подходящий.
– Буду иметь в виду.
Томлинсон вышел на улицу. Он с трудом сдерживал свое нетерпение. Цель была так близка, как никогда раньше, и Томлинсон подошел к ней ближе, чем кто-либо иной. Может быть, ему удастся заткнуть рот Морелли.
Но сначала надо найти девчонку по имени Трикси. Прежде, чем на нее выйдет убийца.
Глава 22
– Разрешите мне поговорить с вами о допросе, – обратился Бен к главному конструктору "Аполло" Альберту Консетти.
– Ничего не имею против, – ответил Консетти, – только, пожалуйста, покороче.
– Мистер Консетти... это принципиально важный вопрос.
От того, как пройдет допрос, зависит очень многое. "Аполло" рискует миллионами...
– Молодой человек, неужели я выгляжу таким тупым?
Бен непроизвольно окинул его взглядом: невысокого роста, лысый, рыхлой комплекции, Консетти производил впечатление абсолютно заурядного человека.
– Не люблю юристов, – продолжал конструктор. – Сколько я с ними сталкивался, всегда убеждался: вредные и злые люди. Я и так уже потерял часть дня, общаясь с вашими коллегами, а мог бы потратить это время на что-нибудь полезное. Так что не будем усугублять положение пустой болтовней.
– Уважаю вашу занятость, мистер Консетти, однако поверенный истца будет задавать вам каверзные вопросы, и каждое ваше слово будет фиксировать стенографистка. Поэтому лучше все-таки подготовиться.
Консетти оставался невозмутим.
– Напрасно вы так нервничаете. Меня уже дважды допрашивали. "Аполло" все время с кем-нибудь судится.
– И все-таки, – настаивал Бен, – я бы хотел уточнить некоторые детали. Когда допрос начнется, мне уже не удастся это сделать.
– В прошлый раз адвокат "Аполло" вел себя иначе. Как же его звали? Кажется, Херб или... что-то похожее. Господи, он постоянно вмешивался, заявлял протесты, спорил, выкрикивал какие-то заявления с места, короче, совершенно не давал говорить поверенному истца. Он был великолепен.