Она распахнула глаза и с ужасом уставилась на него.

– Ровенна, это я. Тебе приснился кошмар.

Она кивнула, заморгала, затем снова на одно долгое мгновение смежила веки. Ее дыхание выровнялось.

– Что с тобой? – спросил он.

– Все в порядке. Просто страшный сон.

– Что же тебе снилось?

По ее молчанию он догадался, что она тщательно обдумывает ответ.

– Да все сразу.

– Что? Труп на поле? Исчезновение Мэри?

Она кивнула.

– А тебе ведь тоже снятся кошмары.

– Да, – легко согласился он, – каждому ребенку нет-нет да привидится монстр в чулане.

– Тебе вовсе не монстры в чулане снятся. – Она приподнялась на локтях и взглянула на него. – Давай заключим соглашение: ты рассказываешь мне свои сны, а я тебе – свои.

Он улыбнулся, подумав о том, что обмен снами сближает даже больше, чем секс.

– Хорошо, ты первая. Я ведь давно тебя прошу рассказать.

Она вздохнула, глядя ему в глаза, неожиданно большие и черные в ночной темноте.

– Мне снится поле кукурузы и пугала на нем – те, что делал Эрик, когда был еще ребенком. Однажды ему присудят «Оскар» за спецэффекты, помяни мое слово.

– Да, если не присудят пожизненное заключение, – усмехнулся Джереми. – Впрочем, продолжай, извини.

– Ну и вот. Одно пугало оказывается и не пугалом вовсе, а трупом женщины. А еще я слышу на кладбище чей-то голос. Этот кто-то считает себя дьяволом, но он не дьявол, он человек.

Она говорила почти беззаботным тоном, будто ее сны не имели над ней власти, не преследовали ее и днем и ночью.