– Еще бы. Если подходить к вопросу с таких позиций, тогда господин Салазар должен выплатить что-то около сорока миллионов.
– Теперь понятно, почему он отказывается отдавать деньги.
– Думаете? – переспросила она с возрастающим интересом. – Зафиксирован факт передачи похитителю шестидесяти пяти миллионов долларов.
– Чего только не бывает.
– То есть вы хотите сказать, что сорок миллионов – слишком большие деньги, и точка. Или вам известно о Мии нечто такое, что приуменьшает ее ценность, если рассуждать с позиции похитителя?
– Не уверен.
Хеннинг помедлила, давая собеседнику возможность что-нибудь добавить.
– Точно?
Джек поразмыслил и дал единственно уместный, на его взгляд, ответ:
– Пожалуй, об этом вам лучше спросить у господина Салазара.
– Обязательно спрошу, – сказала собеседница и что-то пометила у себя в блокноте.
Джеку хотелось все объяснить, но слова застревали в горле: неосведомленность о семейном положении Мии смягчала его вину, а с другой стороны, стыдно было признать, что его так долго водили за нос. Впрочем, говорить не пришлось, поскольку агент Хеннинг перешла к следующему пункту повестки дня.
– Так или иначе, ввиду всего вышесказанного мы разработали новый план. Именно поэтому вы здесь и находитесь.
– Что я должен предпринять? – поинтересовался Джек.
– Мы решили сделать первоначальный взнос: заплатить похитителю некую первичную сумму в обмен на доказательство того, что Мия жива. Кто-то должен пойти на место встречи и передать десять тысяч долларов.
– То есть доставить первоначальный взнос?
– Можно выразиться и так. Для начала необходимо продлить переговоры, чтобы госпожа Салазар оставалась в живых как можно дольше. Затем мы хотим вынудить похитителя пойти на уступки и выиграть время, чтобы собрать на него как можно больше информации. И последнее: попытка не пытка, вдруг повезет – банкноты меченые. Может, он возьмет деньги, начнет ими разбрасываться, тут-то мы его и прищучим.
– А мне, надо понимать, отводится роль «челнока»?
– Не слишком лестное словцо, хотя по сути верное.
– Но почему выбрали меня?