Ник пожал плечами:

— Не могу точно сказать. На той, на которой стояли британцы.

Профессор рассмеялся:

— Британцы стояли на той и на другой стороне. Официально поддерживали республику. У них выбора не было. Неофициально поддерживали Франко и националистов. Вот тебе вся политика невмешательства.

— Разве Франко не был плохим парнем?

— Поосторожнее, молодой человек, — предупредил профессор.

— Да ведь он был фашистом, не так ли?

— Какая альтернатива?

— Возможно, свобода?

— Ах, конечно, земля и свобода. Как в Советской России. Что стало бы с Европой, если бы коммунисты завладели Испанией? — Профессор прибавил газу и обогнал грузовик. — Что стало бы с Англией, если б следующей пала Франция?

— Значит, по-вашему, Франко был прав?

— Разумеется, прав. Знаю, в наши мягкосердечные времена это немодное мнение, но, если б не он, Европа вернулась бы в темные времена Средневековья. Ваше правительство это знало. Просто стыд и позор, что оно не смогло удержать дураков из Интернациональных бригад, добровольно решивших погибнуть за Сталина.

— Кажется, один из них — мой приятель, — сообщил Ник.

— Видимо, до сих пор остался сентиментальным старым дураком, — заметил профессор.

У Ника уже мелькала подобная мысль.

— Знаешь, зачем я еду в Матаморосу? — продолжал профессор, хлопнув Ника по колену. — Хочу расспросить восьмидесятилетнего старика, который, возможно, расскажет, где найти тела шестнадцати иезуитских священников — Божьих людей, расстрелянных коммунистами в тридцать шестом.

— Наверняка насилие применялось со всех сторон, — сказал Ник.

— Весьма дипломатичное замечание, — фыркнул профессор. — Причем в идеальном английском стиле.

Лекция продолжалась в Торрелавеге и Лос-Корралес-де-Буэльна. Негодующий гнусавый вой жирного профессора горько комментировали затянутые влажным туманом холмы, сгрудившиеся на склонах деревни, широкие мелкие речки. Дорога тянулась в той же долине, где шла железная дорога к Паленсии, и с каждым проходившим поездом в желудке у Ника взволнованно екало. Профессор ехал с преувеличенной осторожностью, почти не превышая тридцати миль в час на черном сверкающем двухполосном покрытии. Если двое его компаньонов едут в Паленсию, то долго ли будут там ждать? Будут ли вообще, или они уже на полпути к Мадриду или к другому месту в этой незнакомой холодной стране? Приближается его первая ночь в Испании, причем он не имеет понятия, где ее проведет, хотя есть уверенность, что профессор предложит какой-нибудь жалкий ночлег.

Профессор почуял в нем если не беспокойство, то голод.