Джино с улыбкой облизнулся:
– Не спеши с цветами и передачами. Сбереги деньги для Анджелы, когда я отдам концы.
Внушительная чернокожая Глория, предпочитающая яркий оранжевый цвет, протопала по полу в туфлях на платформе, помахивая кипой розовых телефонных сообщений.
– Ребята, вы мои должники по гроб жизни. Я все это сортировала, пока вы животы набивали. – Она шлепнула на стол Магоцци пачку бумаг. – Ничего особенного. В основном психи и репортеры. Между прочим, последние со всех радиостанций, телеканалов и газет трех штатов стоят лагерем у нас на лестнице. Шеф Малкерсон интересуется, как к ним в лапы попало вот это. – Глория выложила номер «Стар трибюн» с крупнозернистым снимком мертвой девушки на статуе ангела. Заголовок, набранный крупным шрифтом, гласил: «Ангел Смерти».
– Длиннофокусный объектив, – заключил Магоцци. – При нас никто из представителей прессы за ограждение не заходил.
– Кстати, – продолжала Глория, – старикан на грани сердечного приступа и хочет как можно скорее поговорить с вами насчет пресс-конференции.
Магоцци догадывался, что хронический гипертоник Малкерсон, руководитель отдела специальных расследований полицейского управления Миннесоты, в данный момент сосет валиум, закрывшись у себя в кабинете.
Джино раздраженно бросил вилку.
– Какая еще пресс-конференция? Зачем? Мы должны позировать перед камерами, признаваясь, что ни хрена не знаем?
– Так решил Малкерсон, – отрезала Глория. – Не лишайте его возможности пустить громы и молнии. В отделе розыска пропавших никто не отвечает описанию девушки, поэтому Рамба… Рэмбо… как его там, черт возьми… отправил ее отпечатки в службу информации вооруженных сил США.
– Его фамилия Рамбахан. Анантананд Рамбахан. Он не любит, когда его называют Рэмбо, – заметил Магоцци.
– Наплевать. Тебе звонят по второй линии, Лео.
– Я обедаю.
Глория взглянула на жалкий обед на письменном столе и презрительно фыркнула:
– Вижу. Так или иначе, звонит женщина, которая утверждает, будто ей что-то известно насчет убийства на статуе, и хочет поговорить с дежурным детективом. Иначе бросится в суд. Или в пруд. Последние слова я не совсем разобрала.
– Убиться можно. – Магоцци схватил трубку.
Как только Грейс вышла из дверей пакгауза, на нее в тот же миг налетел холодный ветер. Она сгорбилась, вздернула холщовый воротник пальто, почти радуясь неприятным физическим ощущениям. С чем-то в мире еще можно осмысленно побороться, прежде чем вновь рухнуть в хаос безумия.
Она постоянно твердит себе, что все не так уж и плохо. Никогда не поддается навязчивой мысли, будто за каждым углом поджидает кошмар, каждый перевернутый лист календаря сулит катастрофу. Если сегодня тебя не настигнет, то разразится завтра. Секрет выживания заключается в признании этого простого факта, к которому надо быть постоянно готовым.
Но другие… другие не могут так жить. Почти всем надо верить, что мир в основном неплох, зло – отклонение от нормы. Иначе жить было бы чересчур тяжело. Поэтому, по ее мнению, неисправимые оптимисты вроде Поллианны[15] иногда перерезают себе горло.
Из всех партнеров «Манкиренч» Грейс в последнюю очередь следовало бы звонить копам и тем более выходить сюда их дожидаться. Ей это известно не хуже, чем остальным, но ничто ее не остановило. Можно сказать, контрольная проверка. Через все надо пройти.