Молчание.

– Выходит, ты меня отпускаешь?

– У меня и выбора-то нет.

– Почему? – Билли рассмеялся, потом, застонав, схватился за челюсть. – Потому что я читал «Дракулу»?

– Сам знаешь почему.

– Понятия, черт побери, не имею.

Злыдень пожал плечами.

– Мы братья, – просто сказал он.

– Мы – что?!

– Кажется, ты меня слышал.

– Ладно, слушай. Я рад, что ты так думаешь. Но буду с тобой честен: если мы были близки раньше, это еще не означает, что мы близки сейчас. Я хочу сказать, мы же чужие люди, Стив.

– Перестань звать меня Стивом.

– Не могу же я звать тебя Злыднем. Умру со стыда, мать твою растак.

Нисколько не оскорбившись, Злыдень жевал кусок омлета, пытаясь объяснить ситуацию и себе самому тоже, а не только Билли.

– Каковы шансы против того, что случилось вчера ночью? Наверное, астрономические. Знаешь, почему я процитировал «Дракулу»? Потому что вчера был канун дня святого Георга. Помнишь, что говорится в романе? «Разве ты не знаешь, что сегодня, когда часы ударят полночь, восстанет все зло мира?»

Билли кивнул.

– Ты всегда цитируешь классику перед тем, как кого-то убить?

– Нет. В том то и дело, я вообще ничего не говорю. Просто по возможности быстро и чисто делаю свою работу.

– Истинный гуманист, – с издевкой фыркнул Билли.

Насмешка попала в цель. Стальные глаза блеснули.