– Я же сказал игры жестокие, но не в физическом плане, а психологическом. Шарух – мастер на страшные розыгрыши. Тебе нечего переживать, твои сотрудники ведут правильный образ жизни, лишь иногда щекотят себе нервы острыми ощущениями. Это ведь не запрещено?

– То есть вы добровольно позволяете над собой издеваться?

– Мы называем это испытаниями. Благодаря им, исправляем недостатки своего характера и устраняем фобии. Иногда эмоции бывают настолько сильными, что их не удается скрыть. Единственное, что мы себе позволяем – это объятия и поцелуй в лоб. У Шаруха на этот счет строгие принципы. Уу- у… – Эрни внезапно схватился за голову. – Твоя методика действует… Я все болтаю и болтаю… Можешь радоваться!

Бохрад улыбнулся, довольный результатом беседы.

– Хорошо, я пойду, не буду больше тебя мучить. Обещаю, о нашем разговоре никто не узнает. Можешь не провожать.

Бохрад поднялся и направился к выходу. Вскоре Эрни услышал щелчок закрывающей за ним двери. Облегченно вздохнув, он вышел на балкон, желая увидеть, как шеф будет уходить прочь от его дома.

«Может мне бункер подземный приобрести и скрываться в нем? – подумал с иронией Эрни. – Заодно изучу все способы выживания в экстремальных условиях…»

Вскоре он увидел шефа, идущего неторопливо по тротуару. Подозрительных лиц поблизости не наблюдалось, хотя втайне Эрни рассчитывал засечь детектива. Бохрад, почувствовав на себе взгляд, глянул в сторону балкона и улыбнулся, увидев Эрни, который даже не попытался скрыться с его глаз. На этот раз разговор состоялся, и подобное обстоятельство не могло его не радовать.

Проводив взглядом шефа, Эрни, глубоко вздохнув, вернулся в комнату. Следующие три дня были подобно наркотической ломке: навалилась депрессия, тоска и нежелание что-либо делать. Он сутками напролет лежал в постели, периодически проваливаясь в беспокойный сон. К концу третьего дня в голове родилась мысль, потрясшая его до глубины души. Он решил изложить на бумаге все, что с ним произошло, все свои затаенные мысли и впечатления. Он понял, что нашел лучший способ убить время и при этом получить удовольствие от процесса. Эта мысль так захватила его воображение, что, несмотря на ночь, он помчался за канцелярскими принадлежностями в ближайший супермаркет. А вернувшись, удобно устроился на кровати, подложив под спину подушки, и после недолгого размышления вывел на белом листе тетради первое предложение: «Служба по Восстановлению Памяти» и, подумав еще немного, добавил: «Начало». Эрни решил писать свое повествование от третьего лица. Слова и предложения легко ложились на бумагу, ибо ему не приходилось ничего выдумывать, так как все это он пережил на самом деле.

Дни шли за днями. И даже не шли, а бежали, как оголтелые. Эрни, занятый описанием своих воспоминаний, забывал обо всем. Творческий процесс целиком поглотил его, даря приятные волнительные ощущения.

Аманти несколько раз звонил ему и интересовался делами, но Эрни отвлекался на беседу неохотно, с трудно скрываемым раздражением.

– Эрни, как настроение? – спросил Аманти, в очередной раз позвонив ему, прерывая описание сюжета на самом интересном месте.

– Нормально. Что у тебя?

– Хочу пригласить тебя прогуляться.

– Аманти, я занят, давай в другой раз.

– Это ты мне в прошлый раз говорил. Долго еще собираешься откладывать встречу с другом? Или дождешься, когда его поместят в психушку и будешь навещать по разрешенным дням?

– Давишь на жалость?

– Не выходит, да? – голос Аманти показался каким-то потухшим.

– Ну, почему не выходит… Немного жалко тебя стало. Так и быть, давай встретимся. Где и когда? Выбирай ты, мне лень думать.

– А жалеть потом не будешь?