Пока я возился с замком, Орадан нашел где-то пустой кувшин и наполнил его вином из бочки. Это действительно оказалась хорошая полынная настойка, чуть крепковатая, но разбавить ее нам было нечем.

— Мне рассказывали о тебе как о рыночном пройдохе и игроке. Говорили, что ты большой мастер подрезать кошельки. — Орадан присел возле двери и предложил мне кувшин. — Не знал, что ты еще и мастер по взлому.

— Карманная кража — это статус. Если ты способен на такие фокусы, то тебя уважают в гильдии и просятся в ученики. Но сыт этим промыслом не будешь. Дураков нынче мало, все норовят золотишко припрятать подальше, а на виду держат паршивую мошну с медью да оловом. Будешь часто сбрасывать кости в игре, подметят и перестанут садиться с тобой за стол. Вот и выходит, что верное дело чистить богатейские закрома. Тут волей-неволей станешь по замкам мастером. Да и риск меньше.

Воздух в помещении был затхлый, холодный. Свет из единственного, крохотного окошка не мог проникнуть в глубь этого закоулка, так что нам пришлось сначала добыть огонь и разжечь связку тонких лучинок.

— Храм семи богов! — восхитился Орадан, когда первым вошел в открытую мною дверь. — А ты еще смеялся над тем, что я приверженец старых верований.

— Видать, и в нашем просвещенном королевстве еще живут отступники. Инквизиторов нет на этого заговорщика. Не то они бы быстро ему привили любовь к алтарям четырех духов.

— Какая разница, в какого бога ты веришь, если конец всегда один? — спросил пустынный волк, осматривая роскошное святилище. — Все смертны в этом мире.

— Люди вообще склонны верить тому, что им говорят или читают из древних книг жреческой библиотеки. Священные тексты потому и признаны священными, что им верят безоговорочно.

— Слишком долгая тема для разговора, надеюсь, нам еще представится возможность продолжить эту беседу.

— Правильно, а сейчас бери все ценное, что только в карманы поместится.

— Ну, ты набирай в карманы, если хочешь, а я, пожалуй, возьму мешок.

Здесь было много золота, серебра и меди. Оклад статуи каждого из семи богов был в дорогом убранстве из золотых пластин с драгоценными камнями. Ценность камней я никогда не мог толком определить и потому больше ориентировался на привычные вещи. Серебряные блюда, кубки. Золотых монет было не много, но даже по самым скромным подсчетам раза в два больше, чем вся казна покойного ныне капитана Тауса, убийца которого сейчас орудовал рядом со мной. Был здесь и сундук с весьма приличным и дорогим оружием и боевым костюмом, сделанным из толстой воловьей кожи с бронзовыми наклепками. Я не побрезговал в нее облачиться, хотя доспехи и казались тесноватыми. В первую очередь я думал о том, что нам придется скрываться от погони. Получить еще осколок в спину или арбалетную стрелу, совсем не хотелось. Не исключена возможность столкновения с гвардейцами у восточных ворот. Тех самых, которые я считал самыми дырявыми в городе.

Мы тщательно разграбили святилище, напились вина и устроились поудобней в дальнем углу подвала в ожидании вечера. Спать решили по очереди. Хотя я все еще относился к наемнику с опаской, выбора не оставалось. Ведь если ему вздумается от меня избавиться, то он сделает это когда угодно, и не важно, сплю я при этом или бодрствую.

Проснулся я от холода. Проголодавшийся организм уже с трудом справлялся с сыростью подземелья, а вино только приглушало чувства. Орадан, по всей видимости, тоже уснул и потому забыл разбудить меня.

— Все тихо, — сказал он. — На улице уже стемнело, так что самое время выбираться из города.

— Вечерами эти кварталы не спят долго, так что торопиться нет смысла. В подвал никто не входил?

— Нет, разумеется. Иначе не валялись бы мы сейчас в этом гнилом сене.

Не знаю, кем был хозяин этого большого и богатого дома, но по всему видно, что не меньше чем королевский сановник. Ближе к полуночи во дворе стали собираться паланкины знатных вельмож, въезжали прочие знатные люди верхом, некоторые являлись пешими, в сопровождении нескольких слуг и охранников.

Я поднялся по лестнице, ведущей к выходу из подвала, и прильнул к щели в дубовой створке. Отсюда было видно только небольшую часть двора и вход в конюшню. Большинство носильщиков и стражей паланкинов собирались под навесом у стены. Ярко освещенный пятачок давал им возможность спокойно, без спешки коротать время за тихими разговорами и игрой в кости. Некоторые из слуг укладывались на скамейках, кутаясь в плащи, прочие просто собирались в кружок поболтать о своем.

Пузатый и надменный вельможа, то ли писарь при гвардейских казармах, то ли военный инженер, прибыл во двор одним из последних, верхом на пегой лошади с красной дорогой попоной. Вел лошадь на поводу слуга — кочевник, по всему видно, что давно осевший в большом городе. Не раб, свободный человек, но явно не избалованный хозяйской щедростью.