Я хватаю телефон, чтобы позвонить шерифу. Набираю девятку, но потом останавливаюсь. Дед каждый раз жертвовал на избирательную кампанию шерифа Уоллеса. Они хорошие друзья. Уже много лет, и Дрейк это знает. Тот факт, что он угрожал шерифом моим родителям, доказывает это. Во рту пересыхает. В голове теснятся мысли одна ужаснее другой.

О боже. Шериф тоже участвует в этой схеме?

Я ставлю телефон в зарядное устройство. И в этот момент фотография деда с Дрейком в Монтане снова привлекает мое внимание.

Вернее, я цепляюсь взглядом за уголок бумаги рыжего цвета, торчащий из задней части рамки.

Дед!

Отгибая маленькую металлическую застежку в сторону и снимая заднюю часть рамки, я не могу поверить в то, что вижу. Но она там. Еще одна записка. Небольшой привет с того света.

Следуй за сердцем, Белла.

Доверься Дрейку, как ты всегда доверяла мне. Он делает все, о чем я попросил его. Все ради тебя. Я бы сделал это снова, не меняя ничего, кроме одного – хотел бы увидеться с тобой в последний раз.

Люблю тебя, дед.

Из глаз катятся слезы, а горло горит огнем.

Вот оно – доказательство, которое я не хотела находить. Дед замешан в этом так же, как в документах об опеке и брачном договоре родителей. Черт возьми, похоже, я единственная, кто был обманут. Дрожащими руками я опускаю записку и закрываю глаза, отказываясь плакать. Слезы ни разу не помогли мне, не помогут и сейчас.

Серьезно, дед? Брак?

Ты всегда говорил мне, что у меня полным-полно времени, чтобы найти хорошего, правильного мужчину, что я не должна соглашаться на меньшее.

Открыв глаза, я вздыхаю.

– Потому что я всегда был с тобой, – шепчу его слова. Даже когда он начал дразнить меня по достижении восемнадцатилетия, он сказал, что я должна подождать.

Кого-нибудь хорошего, в присутствии кого сердце будет петь. Пока дед был жив, он всегда заботился обо мне.

Понятия не имею, сколько времени сижу в оцепенении. В голове мечется такое количество мыслей, что внутри она наверняка похожа на центральные улицы в вечерний час пик.

Что я знаю точно: становится поздно. Сквозь жалюзи пробиваются закатные тени, с легким оттенком мягкого оранжевого света по краям, поглощающие последние лучи заходящего солнца. Включаю настольную лампу.

Свет озаряет листы с завещанием, лицензию на брак по доверенности, сертификат и красную папку с файлами. Крутанувшись с креслом, открываю нижний ящик. Там тоже полно папок с файлами. В основном они алые, потому что это ящик для важных документов.

В некоторых хранятся дедушкины экземпляры тех же самых проклятых бумаг, что лежат на столе, и большинство из них были оформлены задолго до его смерти.