Поэтому я киваю, благодарю и выхожу на улицу. Первым делом замечаю большой черный пикап, припаркованный рядом с моим джипом. Хочется улыбнуться, потому что это массивный, сверкающий глянцем «ДжиЭмСи». Неудивительно, что он понравился Джону.

Эта машина намного новее старой красной дедовой трудяги с черными кожаными сиденьями и тонированными окнами, с суперсовременной навороченной стерео- и навигационной системой, а также динамиками, которые, вероятно, могут порвать барабанные перепонки. Вроде непритязательно, но не заметить невозможно. Я устраиваюсь поудобнее на пассажирском сиденье. Мне кажется, что машины здорово отражают характер своих владельцев.

– Так как вы познакомились с дедом? – спрашиваю я, когда мы уже движемся по подъездной дорожке к ранчо.

– Случайно.

Я поворачиваюсь, изогнув бровь, ожидая продолжения. Он смотрит на меня.

– В буквальном смысле этого слова.

– А что ты называешь случайностью? – Его едва заметная улыбка заставляет меня насторожиться. – Типа… аварии, что ли? Серьезно? – Меня аж передергивает.

Дрейк не отвечает, просто держит своими огромными татуированными руками руль. Темные линии, стилизованные под языки пламени, оплетают его кожу, и их вязь издали похожа на перья.

Хм… огненный феникс? Мне любопытно рассмотреть поближе, но я стесняюсь делать это совсем уж откровенно.

– Господи! Только не говори, что он был виновником аварии! – наконец выдавливаю я. Я всегда переживала, когда дед мотался в город и обратно, особенно в зимнее время года.

– Нет. Это была не авария. У меня лопнуло колесо на трассе, и я еле смог доползти до этой вашей подъездной аллеи. В разгар снежной бури, несколько лет назад. Я сам облажался. Нет, я не был пьян, но… слишком уж задумался о дерьме, которое тогда творилось в жизни. Конкретном таком дерьме, милая.

Мои губы поджимаются, когда он это говорит. Я почти боюсь спросить, что за «дерьмо» он имеет в виду, к тому же почему-то уверена, что вряд ли он так просто ответит.

– Ты пострадал? – Решаю не рисковать.

– Нет. Но только благодаря Джону. Я ни хрена не видел, просто понадеялся, что раз есть почтовый ящик, то, возможно, где-то поблизости есть и жилье, и люди. Оказался прав. Твой дедушка приехал сквозь заносы на своем грузовичке буквально через несколько минут. Он вытащил меня из снежного плена, и с тех пор я здесь.

– Четыре или уже даже пять лет? – Я знаю, когда это случилось. Потому что именно той зимой дед обмолвился, что к нему приехал старый армейский приятель.

Я еще училась в колледже и вынуждена была срочно свернуть разговор, потому что пора было бежать на занятия. А когда я перезвонила чуть позже, тем же вечером, закончилось все, как всегда, расспросами о студенческой жизни.

– Четыре было этой зимой. В феврале. И я ни разу не пожалел.

Любопытно. Может, дед намеренно не распространялся особо о своем «помощнике»?

И что же все-таки за дерьмо случилось тогда у Дрейка?

Знай я эту ситуацию, сто процентов бы начала зудеть деду о том, что опасно подбирать на дороге и тащить в дом незнакомцев. Особенно таких, на которых огромными буквами написано: «Неприятности заказывали?»