Под надписью на другой стороне что-то было подтерто. Посмотрев карточку на свет, Гай разобрал слово «Джинн». Рекламная карточка меткафской таксомоторной компании, но посланная из Санта-Фе. Это ничего не значит, ничего не доказывает, решил он, однако смял и выбросил в мусорную корзину и карточку, и конверт, и коробочку вместе с оберткой. Он вдруг понял, что Бруно ему отвратителен. Он открыл коробочку прямо в корзине и засунул ее за пояс. Роскошный был пояс, но кожа ящерицы и змей вызывала у него точно такое отвращение.
Вечером из Мехико позвонила Анна. Она хотела все знать, и он рассказал ей все, что знал сам.
— Кого-нибудь подозревают? — спросила она.
— Похоже, нет.
— Что-то, Гай, мне твой голос не нравится. Ты отдохнул?
— Еще нет.
Теперь он не мог рассказать ей про Бруно. Мать сообщила, что в его отсутствие ему пару раз звонил какой-то мужчина; у Гая не было сомнений, кто это был. Но он понимал, что сможет рассказать Анне о Бруно лишь после того, как до конца убедится сам. Он не мог заставить себя начать.
— Милый, мы только что выслали письменные показания. Ну, ты знаешь, о том, что все эти дни ты был с нами.
Он запросил о них телеграммой после беседы со следователем из полиции.
— Вот кончится следствие, и все придет в норму, — пообещал он.
Но весь вечер его грызла тревога, что он не рассказал Анне о Бруно. И не в том дело, что ему не хотелось ее пугать, а в том, подозревал он, что сам не смог бы вынести неопределенного ощущения своей личной вины.
Ходили слухи, будто Оуэн Маркмен раздумал жениться на Мириам после выкидыша и она подала на него в суд за нарушение обязательства жениться. Мириам действительно потеряла ребенка в результате несчастного случая, сообщила мать Гаю. Миссис Джойс рассказала ей, что Мириам упала дома с лестницы, наступив на подол своей любимой длинной ночной рубашки из черного шелка, которую ей подарил Оуэн. Гай поверил этому сразу и безоговорочно. В сердце его проснулись сострадание и раскаяние, каких он ни разу не испытывал по отношению к Мириам. Теперь она виделась ему до слез несчастной и совершенно невинной.
15
— От семи до пяти ярдов, — ответил серьезный самоуверенный молодой человек, сидящий в кресле для свидетелей. — Нет, я никого не заметил.
— По-моему, около пятнадцати футов, — сказала девушка с большими глазами, Кэтрин Смит, которая выглядела такой испуганной, словно это случилось минуту назад. — Может, чуть побольше, — добавила она тихо.
— Около тридцати футов. Я первым спустился к лодке, — заявил Ральф Джойс, брат Мириам. У него были такие же рыжие волосы и серо-зеленые глаза, как у Мириам, но тяжелая квадратная челюсть уничтожала всякое сходство. — Не сказал бы, чтобы у нее были враги. По крайней мере, чтоб пошли на такое.
— Я ничегошеньки не слышала, — убежденно произнесла Кэтрин Смит, отрицательно покачав головой.
Ральф Джойс заметил, что он тоже ничего не слышал, а Ричард Шуйлер закончил свои показания решительным:
— Никакого шума не было.
Ог бесконечных повторений убийство утратило в глазах Гая не только ужас, но даже драматизм. Это напоминало тупые удары молотка, которым все происшедшее намертво вбивалось ему в память. Было невозможно поверить в то, что эти трое находились вплотную к убийце. Только маньяк посмел бы так близко сунуться, решил Гай, это ясно.