— Говорят, он красив, как Бог, — наклонившись ко мне, доверительно шепчет подруга, прикладывая ладони к горящим от возбуждения щекам.

— И богат, как козерог! — добавляю, сверкая смешинками в зеленых глазах.

Анька удивленно округляет глаза и сводит на переносице тонкие брови цвета спелой пшеницы.

— Козерог? — переспрашивает недоверчиво, а затем, догадавшись, поправляет. — Ты, наверное, имела в виду как Крёз?

— Да-да, — поспешно киваю головой.

— А почему я его раньше никогда не видела? — незаметно успеваю вытащить из небольшого кармашка пиджака шоколадную конфету, чтобы хоть как-то перебить голод до приезда этого олигарха.

В желудке неприятно сосет, хотя в последнее время это мое обычное состояние.

— Он в другом городе живет. Вот, первый раз со своей невестой прилетел. Наверное, хочет посмотреть своими газами на объект перед слиянием, — размышляет Анька.

— Понятно, — откликаюсь безразлично, потому что тема какой-то «шишки» с невестой нисколько не трогает меня. Не выдержав, добавляю: — Наверняка, у него частный самолёт. Не понимаю причины опоздания. Можно подумать, в воздухе есть пробки. Поступки выскочки и самовлюбленно осла, — делаю вывод, заставляя Аню испуганно завертеть головой по сторонам.

Убедившись, что нас никто не слышит, она заправляет светлую прядь за ухо.

— Только, пожалуйста, Мирьям, держи себя в руках. Он кавказец, а ты… ну, дерзкая что ли… — предупреждает подруга, волнуясь. — Лучше не высовывайся. Хотя, скорее всего, тебя ему даже не представят. Думаю, это к лучшему, — Аня задумчиво покусывает нижнюю губу, прежде чем более уверенно добавить. — Определенно, к лучшему.

Пожимаю плечами, говоря этим жестом что-то типа: «Эй, да ладно! Посмотри на меня, я же настоящий ангел. Вот только нимба нет — он на подзарядке». Негромко под шумок шуршу фантиком, когда со всех сторон начинает доноситься негромкий гомон.

— Ой, пришли! — радуется Ожерельева. — Ты только посмотри! Какой мужчина… Рост, стать, а глаза! — поет с придыханием дифирамбы Анька, вызывая у меня непроизвольную улыбку на губах.

Подруга толкает в бок острым локтем, и я раздраженно ворчу, не поднимая глаз.

— Сейчас-сейчас… Да не толкайся ты!

Я полностью сосредоточенна на том, чтобы вытащить проклятую конфету из обертки. Пока я шуршу фантиком, пытаясь добыть чудо из белого бельгийского шоколада с клубничной начинкой, подруга все не успокаивается:

— О-оо, он посмотрел на меня! Говорю тебе, он несколько раз посмотрел. Господи, какой взгляд… жаль, что с ним эта стерва прилетела.

А вот на стерву я не прочь посмотреть. Вскидываю глаза и мгновенно прирастаю шокировано к месту. Мой взгляд прикован к статной паре у самого входа в зал. Точнее, к мужчине в черных зауженных брюках и кремовой рубашке, красиво подчеркивающей естественный смуглый цвет кожи. Высокий, черноволосый, с жгучими черными глазами. Передо мной никто иной… как Садулаев Давид Мансурович.

Рядом с Давидом фигуристая блондинка в небесно-голубом платье. Она почти одного с ним роста несмотря на то, что у нее туфли без каблука. Женщина держит его под руку с видом победительницы по жизни, улыбается полными губами, подкрашенными кроваво-красной помадой. Что-то похожее на ревность жалит в самое сердце, и я тяжело сглатываю. Приступ накатывающей тошноты заставляет сделать судорожный вдох. Все мышцы будто каменеют, даже дыхание перехватывает. Вдоль позвоночника пробегает холодок, когда я встречаюсь взглядом с пронзительными, черными, как ночь, глазами. Действуя почти инстинктивно, отворачиваюсь, делая вид, что не узнала его. Мне что-то подсказывает, что Садулаев в бешенстве от моего жеста. Это подтверждают колющее, словно кинжал, ощущение прямо между лопаток, которое сопровождает меня, пока я направляюсь ко второму выходу из зала. Я почти достигла цели, когда…

— Вижу, ты нисколько не изменила своим вкусам, Мирьям. Кто тебя так одевает? Богатый любовник?