Свинтить решил?

Не получится. Я его с землёй сравняю. И плевать мне будет на его отца, с которым у нас были хорошие деловые отношения. Были. Теперь нет. Его сынку не жить.

Я им это обоим обещаю!

От вида его спины ярость мощным потоком обрушивается. Он оставил её одну! Оставил девушку с выкидышем в глуши, просто уехал! Каким надо быть животным, чтобы так поступить?!

Подлетаю к нему со спины, дёргаю за майку. Он, ничего не понимая, оборачивается, падает на меня, оступившись. Я уже заношу зудящий кулак, желая разбить ему лицо. Мало тогда было, мало! Нужно ещё!

И бью. Всё в удар вкладываю.

Боль. Гнев. Злость.

Падает на пол. Жуткое удовлетворение пронзает всё тело. И я хочу ещё. Снова и снова бить его, да только… не поможет. Я засажу его за решётку на всю жизнь. Посмотрим, как его папочка будет его оттуда вытаскивать!

– Ты охренел? – выпрямляется, сплёвывает кровь, а я хватаю его за грудки и одним резким движением вбиваю в дверцу шкафа.

– Это ты охренел, Тихомиров, – чеканю каждое слово. – Ты бросил нуждающуюся в медицинской помощи девушку. Одну. Из-за тебя она потеряла ребёнка!

Нет. Не из-за него. И я это прекрасно знаю. Но эти слова сами рвутся наружу.

Пытаюсь скинуть вину на него, потому что до сих пор не могу принять тот факт, что она больше не беременна.

Я виноват.

Принимаю это и истерично ищу виноватого, хотя мне достаточно посмотреть в зеркало – и я его увижу.

Искать не нужно.

– Зачем? – хриплю, тяжело дыша. Нельзя его убивать – слишком легко отделается. – Из-за какого дерьма ты к ней привязался?

– Из-за тебя, – улыбается до белых зубов, которые окрашиваются в красный из-за льющейся из носа крови. – Ты всегда бесил. Успешный весь такой, сам всего добиваешься. Мелькаешь, не переставая. Да мой папаша тебя всегда в пример ставил.

Кривится.

– «Вот Беркутов в свои тридцать глава. А вот Беркутов уже в Европу вышел, а вот…» А вот задрал ты меня уже! Всё тебе! Ты даже девчонку у меня забрал!

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​– Миру? – выпаливаю. Да, я знал, что они общались. Но взял я её себе не из-за этого!