– Если оно бессознательное, то откуда мне знать? Но могу вас уверить, что на сознательном уровне эта мысль мне претит.

Мне подумалось, что Ребекка перешла грань допустимого, но ее замечание, кажется, лишь позабавило Бретуэйта.

– Претит или нет, но она приходила вам в голову, – сказал он.

Я объяснила не без злорадства, что мои новые духи – это лишь пробник из бутика парфюмерии. Я не стала упоминать, что украла флакончик, тайком уронив его в сумку, не потому что мне так уж сильно понравился аромат, а просто из детского желания поспорить с маминым предостережением насчет «еще одного «Вулворта». Тем не менее я почему-то была уверена, что Бретуэйт знал о флаконе, спрятанном у меня в сумочке. От него ничего не укроется. Он знал, что я не Ребекка Смитт; что я сестра Вероники и что я устроила этот спектакль не просто так. Я ждала обвинений. Если бы они были предъявлены, я не стала бы ничего отрицать. Мне почти хотелось, чтобы мой обман раскрылся.

– Как бы там ни было, – сказал Бретуэйт, – вам идет этот запах. Более приземленный. Более сексуальный.

Последнее слово он растянул так, словно в нем было на два слога больше. Откинувшись на спинку стула, он смотрел на меня. Мои щеки горели. Я мысленно отругала себя. Ребекка совсем не из тех, кого можно так просто смутить. Я спряталась за сигаретой.

– Что-то вы сильно напряжены, – сказал Бретуэйт чуть погодя.

Лучший способ заставить человека напрячься – сказать ему, будто он напряжен.

Я сказала:

– Конечно, я напряжена. Вы меня напрягаете.

Он сделал невинное лицо.

– И как же я вас напрягаю?

– А то вы не знаете.

Он покачал головой.

– Честное слово, не знаю.

– Вы слишком близко сидите.

Он медленно кивнул.

– Стало быть, вам неприятно, когда кто-то сидит слишком близко. Но если вам неприятно, Ребекка, вы вольны пересесть.

Он откинулся на спинку стула. Потер ладонью небритую щеку. Его яркие пухлые губы напоминали свежие потроха в витрине мясной лавки. Я осталась на месте. С чего бы мне пересаживаться? Я села здесь первой. Это он вторгся на мою территорию. Выждав пару секунд, Бретуэйт вновь наклонился вперед и сложил пальцы домиком.

– Вот что я думаю, Ребекка, – сказал он. – Вас напрягаю не я. Вы были напряжены с той минуты, когда я застал вас за беседой с Дейзи. Когда я вошел, у вас обеих был такой вид, словно вы замышляли недоброе. Уж не знаю, что вы там готовили, но вместо того, чтобы взять ответственность на себя, вы обвиняете меня в том, что я поймал вас на месте преступления. Вам не кажется, что это как-то несправедливо?