Я неожиданно почувствовал, что не смогу ничего объяснить. Все равно что пытаться без посторонней помощи взвалить на спину тяжелый груз. Последние мгновения на марсианском корабле, пронизанные ослепительной болью и ярким сиянием. Уверенность, что инопланетное горе разорвет нас на части. Как пересказать это человеку, который под огнем противника вел тебя к победе в Шалайском ущелье и в десятке других заварух? Как передать обжигающе-ледяную, бриллиантово-ясную реальность тех минут?

Реальность? Внезапно на меня навалилось сомнение.

Так ли? Если уж на то пошло, перенесенные в суровую кровавую реальность Айзека Карреры, оставались ли реальными те несколько минут? А были они реальными изначально? Какую часть из того, что я помнил, можно было считать фактами?

Нет, погодите. Фотографическая память посланника…

Правда ли, все было так плохо? Я уставился на инфокатушку, пытаясь мыслить рационально. Я услышал об этом от Хэнда и поверил ему на слово, пребывая в состоянии, близком к паническому. Хэнду-хунгану. Хэнду – религиозному маньяку. С каких пор я стал ему верить?

Почему я поверил ему в тот момент?

Сунь, ухватился я за факт. Сунь знала. Она поняла, что ее ждет, и предпочла вышибить себе мозги.

Каррера смотрел на меня странным взглядом.

– Да?

Тебя и Сунь…

– Секундочку, – вдруг понял я. – Ты сказал, за исключением Сунь и меня?

– Да. У всех остальных – стандартные признаки электрической нейротравмы. Мощный разряд, как я и сказал.

– Но не у меня.

– Ну да, не у тебя, – его лицо приняло озадаченное выражение. – В тебя не стреляли. А ты считаешь, что стреляли?

Когда мы закончили, он придавил мозолистой ладонью инфогранулы на дисплее инфокатушки и провел меня обратно по пустым коридорам линкора и лагерю, живущему своей ночной жизнью. Почти всю дорогу мы молчали. Увидев мое замешательство, он дал обратный ход и прекратил доклад. Наверное, не мог поверить, что видит одного из своих ручных посланников в подобном состоянии.

Я и сам с трудом этому верил.

Она в тебя выстрелила. Ты уронил парализатор, она его подняла и выстрелила в тебя, потом в себя. Должна была выстрелить.

Иначе…

Я содрогнулся.

На пустом участке позади «Доблести Энгины Чандры» сооружали эшафот для казни Сутьяди. Передние опоры были уже установлены и глубоко уходили в песок, готовясь принять покатую разделочную платформу с канавками кровостоков. В свете трех ламп Ангьера и внешних прожекторов заднего люка линкора конструкция напоминала торчащий из-под земли выбеленный коготь. Неподалеку лежали части разобранного анатомайзера, похожие на разрубленную на куски осу.