— Как ты меня сейчас назвал? — шокировано спросила я, потирая виски указательными пальцами. Может это я уже с ума сошла. Чудится всякое.

Демьян молчал.

Я сглотнула. К горлу подкатил ком.

— Ты сказал синичка?

— Ну сказал и сказал, что тут такого? — отводя глаза оборвал Вернер. Он потянулся к пачке сигарет, выудил оттуда одну папиросу и подкурил. В его жестах прослеживалось явное беспокойство.

Дым вмиг заполнил пространство.

— Меня так называл только Дима, — взгляд Демьяна изменился. Приобрел какие-то оттенки боли. Губы искривились в печальной усмешке.

Глубокий вдох мужчины, его молчание. Всё это лишь подтверждало мои догадки.

Демьян запрокинул голову на спинку дивана и потер пальцами переносицу. Он, видимо, много думал. Искал различные варианты как бы меня обмануть.

— Скажи, — я облизала пересохшие губы. От своих же предположений стало тяжело на душе. — Ты и есть он?

Я не раз замечала знакомый взгляд, ставшие уже давно привычными искринки в глазах и поджатые недовольные губы.

Демьян посмотрел на меня. В его глазах не было сейчас ничего. Он словно старался отключить всё чувства и эмоции. Всё это лишь фальш, пыль в глаза, чтобы я не стала докапываться.

— Да, — произнес он. Его слова молотом ударили мне по голове.

Лютый жар охватил тело, в груди что-то сковало чувством обиды. Горечь и несправедливость лились бешеным потоком по моим венам. От осознания всего горло сковало железным прутом, а по спине пробежался противный мороз.

— Т-то есть, — слезы сами собой полились из моих глаз. — Ты хочешь сказать, что всё это время обманывал меня?

— Послушай, — начал мужчина. В его глазах, где-то очень глубоко мелькнуло чувство вины. Он взял меня за руки, начал поглаживать их.

Я не могла в это поверить. Значит Дима жив, или его теперь звать Демьян. Почему он врал? Не рассказал...

Сердце в груди пропускало пару ударов. Чёрная дыра в районе груди захватывала, кажется, всю меня.

Я доверилась мужчине, появившемуся в моей жизни, а оказывается это тот человек, по которому все эти годы болела моя душа. Который мне врал.

В голове не укладывается. Так горько и обидно, что хочется сквозь землю провалиться и никого не видеть.