— Трогать его рано. Он еще для этого не созрел. Пусть пока живет. Но повидаться с ним у тебя будет повод. Ты нашел свое милицейское удостоверение?
— Я забрал его вместе с личным делом, когда меня сняли с поезда. Сопровождающий ехал в одном вагоне с нами. Постановление суда и приговор я тоже прихватил с собой. Нет дела, нет и человека. Проверка покажет, беглых нет. Все на месте. Налет на поезд совершен с целью уничтожения ментов. Похоже на месть. Трупы спишут и забудут. История с поездом огласки не получит. Этап проходил с нарушениями инструкций, и они прикроют происшествие по-тихому. Меня даже в розыск объявлять не станут. Спишут вместе с остальными. А сколько трупов сожгут в крематории, никто считать не станет.
— Это хорошо, — улыбнулась Алена. — Значит Игната Челомея больше не существует. Есть Стас Пестриков.
— Существует личное дело на Челомея и удостоверение майора милиции на имя Игната Челомея. Сохраню его на память о прошлой жизни.
— Сможешь убрать двух картежников, охраняющих Оксану Чигареву?
— Проще пареной репы.
— Нет, не проще. Чигарев должен поверить в то, что охранников убила его жена, — ставила задачу Алена. — Оксана бывшая проститутка с панели. Девочки носили с собой лезвия для собственной безопасности. Если проститутке грозит смерть, она пользуется лезвием. Один взмах и обидчик лишается, глаз. Чигарев знает об этом.
— Я все понял. Для начала их придется оглушить.
— Минут на пятнадцать. Сегодня в полночь приступим.
И они приступили. Охранники валялись в бессознательном состоянии. Дом открыли ключами, найденными в кармане одного из них, затащили бугая в дом, бросив возле лестницы, ведущей на второй этаж, сняли с него штаны. Картина прорисовывалась четко. Хотел изнасиловать девчонку, за что и поплатился.
Наверх Алена поднялась одна. Операция прошла очень быстро и очень тихо, так что спящая в кровати женщина даже не проснулась. Пришлось ее будить.
Оксана вздрогнула, вскочила и забилась в угол. Лена включила свет.
— Ты что такая пугливая, подружка? Не узнаешь? Я, Алена. Вспомни Московский проспект, плешку, Мотьку, тонкие чулочки в суровые зимы.
— Бог мой, как ты здесь очутилась?
— Пришла к тебе на выручку. Прослышала о твоем незавидном положении. Готова бежать?
— Я на сносях, Алена. Не сегодня-завтра рожу. Потому-то Федька меня не убивает. Сына ждет, уже кормилицу ему нашел. Будет сын, сдохну только я. Рожу дочь, закопает нас обеих живьем.
— Вот тебе и любовь.
— Он меня любит. Я это знаю. Но не может мне простить моего прошлого. Он же сумасшедший.
— Тогда я пришла вовремя.
— От него не уйдешь. Везде найдет.