— И часто ты… не отказываешь?

— В юности приходилось. Но давно уже с этим завязал. Уничтожать и унижать противника нужно умом, а не силой. Иначе опустишься на его же уровень… — Андерс внимательно смотрел на мои дрожащие пальцы. Не выдержал — взял их в одну свою большую ладонь, начал поглаживать.

— Но ведь… Макс — к нему применили силу? Все, он овощ теперь, навсегда лежачий. Что-то ему такое перебили в позвоночнике, что уже никогда не встанет.

— Значит, сам дурак. Люди, которые с ним общались, просто так в чернуху не лезут. А этому придурку не хватило ума вовремя договориться.

— Андрей… у меня в голове все это не укладывается… зачем? Ведь он тебе ничего плохого не сделал?

— Зато он сделал много всего хорошего тебе. И нужно передать спасибо твоему прекрасному Олегу за то, что не умеет фильтровать — что можно говорить женщине, а о чем лучше держать язык за зубами. — На имени «Олег» его откровенно передернуло.

— Вообще-то, он просил тебе передать свое восхищение… Говорит, что гордится знакомством с таким человеком.

— Так что же он сам не переломал конечности твоему бывшему муженьку? — Андерса эта тема зацепила. Он поднялся с дивана, заходил кругами по кабинету, бесцельно передвигая какие-то мелочи на столе, шкафах… Запустил кофеварку зачем-то.

— Его не было в стране в это время. И связи со всеми он тогда оборвал.

— Зато очень вовремя вернулся, чтобы отираться поблизости, когда уже все сделано… — Он с силой грохнул чашкой об стол, так, что почти весь кофе выплеснулся. Отставил чашку в сторону, запустил кофеварку снова.

— Слушай, не придумывай того, чего нет! — Я боялась, что рано или поздно дойдет до ревности. Но совсем молчать о том, что мы с Олегом общались — это сделать еще хуже, как мне казалось ранее. Теперь уже не было такой уверенности. — Мы с Олегом давние друзья. Я его попросила о помощи — он помог, чем смог. Все. Ничего он вокруг не отирался.

— Почему не попросила меня, Лера? — Андерс внезапно присел передо мной на корточки, взял за руки, посмотрел в глаза снизу вверх. Так, что невозможно было спрятаться.

— Мне стыдно было… Очень стыдно, Андерс… — Губы затряслись, как у маленького ребенка, готового вот-вот расплакаться. Да я и сама была недалеко от слезного водопада. Держалась на силе воли только.

— А ты совершила что-то постыдное, Лер? — он все так же испытующе смотрел на меня.

— Нет. — Помотала головой и, не удержалась, всхлипнула. — Только когда уехала, с тобой поругалась.

— И все? Ты уверена?

— Да. Ни за какие другие поступки мне не было стыдно.

— И ты такая гордая, что не могла мне даже позвонить, после того, как поругались?

— Я не гордая, Андерс! О чем ты? Просто не хотела грузить тебя своими проблемами! А они валились и валились, будто снежный ком!

— А для чего я тебе нужен тогда? — он смотрел на меня изумленно, словно третий глаз на лбу нечаянно заметил. — Разве не для того, чтобы помогать, когда что-то случится?