Генка, увидев, что брата забрал на руки дядя Олег, тут же направился в его сторону: контролировать, наблюдать, разглядывать. Дергать дяденьку за штанину, расстегивать кнопки на карманах — в общем, все то, что уже успел проделать с отцом, но теперь на новом подопытном.

Андерс притянул жену на колени. В кои-то веки, можно было себе позволить такое удовольствие: просто обнимать ее и не бояться, что кто-то из детей возмутится.

— Нет, вы только посмотрите на них? Мне крестника в руки не дают, а какому-то чужому дядьке — как нефиг делать! — Кирыч, как обычно, выскочил, словно черт из табакерки.

— А ты почаще заглядывай, чтобы крестник не забыл, как выглядит крёстный отец! — Андерс больше шутил, чем предъявлял претензию: сам отлично понимал, что такое быть отцом семейства.

— Взаимно, друг! — Кирилл отсалютовал, ничуть не обижаясь. — Погоди, мы второй проект завершим, и можно будет объединяться в одну большую колонию!

Лиза, идущая следом вперевалочку, утиной походкой, только улыбнулась и поздоровалась. Ее во вторую беременность словно подменили: спокойная, словно удав, довольная всем на свете, она только оглаживала живот, что-то постоянно жевала и не говорила почти ничего. Кирилл, одно время, переживать начал: не болеет ли милая, не задумала ли каких новых гадостей? Но Лизка пообещала, что вот родит и быстро за все девять месяцев отыграется. А сейчас просто лень! На том и успокоились.

— А куда Андрюшку дели? — Лера первая вспомнила про сына Янкевичей, вернее, вторая: первым начал озираться Генка, в поисках своего верного друга и соратника.

— Так он уже на вашем дедушке верхом ездит… Геннадий Иванович зря его таскает, конечно, да только попробуй, отними у него парня.

Лерин отец после долгого и сложного лечения пришел в себя, очень тяжело пережил заново все то, что вытворял… Искал поводы, чтобы снова сбежать от дочери — теперь уже от стыда за «подвиги», которые насовершал, просился в приют для престарелых, в монастырь, еще куда-нибудь. Лера болела и страдала, не зная, как с ним бороться. Андерс решил проблему одним махом: затеял строительство дома, а Геннадия Ивановича назначил бригадиром, прорабом, охранником и еще массу обязанностей поручил. Тесть отнекивался, потом втянулся, и теперь присмотр за уже построенным домом и участком стало его смыслом жизни. А в детях он души не чаял: готов был играть в лошадки, в индейцев, в кого угодно, только бы внуки радовались.

Лера жалела отца и сыну не позволяла совсем уж на дедушке ездить, ограничивала эти развлечения. Зато мелкий Андрюха дорвался до чужого деда, и теперь о нем можно забыть надолго.

— Ну, так что, вы не передумали насчет венчания? — Лиза теперь задавала вопросы, которые очень сильно ее волновали. На все остальное просто не тратила время.

— Разве можно передумать по такому поводу? — Лера ответила подруге за двоих, не сомневаясь, что Андерс с ней полностью согласен.

— Ну, вы уж меня подождите, пожалуйста! Я сейчас не отстою столько, а потом нельзя… Сколько-то времени должно пройти, я не помню…

— Не переживай! Без тебя ничего не случится, Лиза! Как же мы без тебя? — Андерс был благодарен Лизке за очень многое, но как отблагодарить за встречу с Лерой — даже не представлял.

— Ого! Вы даже на венчание решились? — Олег, до того сосредоточенный на агуканье с малышом, поднял внимательный взгляд. — Ничего не боитесь?

— А чего нам бояться? — Андерс и Лера спросили почти хором.

— Ну, это же… вроде бы как другой уровень… Это надо быть очень, просто чересчур уверенным друг в друге… — По Олегу нельзя было понять: радуется он за них, удивлен или сомневается…

— Слишком любить невозможно, Олег. Понимаешь? Можно просто любить. По-другому не бывает.

Андерс слишком хорошо знал, какой трудный путь прошла Лера к этому пониманию. К тому, в чем сам никогда не сомневался. Мягко пожал ее руку, давая понять, как ценит эти слова. Она прижалась к нему, хоть казалось, что ближе — уже́ некуда. Но не для них. Для них понятие «слишком близко» не существовало.