Я рассчитался за всех и снова попросил меня устроить на ночлег. Пока мы уходили от Ратушной площади, парни все спорили о лучшем месте для меня, меня же разморило от ресы и пива. Я даже не особо смотрел по сторонам, мечтая побыстрее упасть в кровать. Город могу и завтра посмотреть, в свежем состоянии, на трезвую голову.

Сегодня еще начало дня, а вечером большая пьянка. Поэтому, когда я увидел через пару улиц приличный трактир с вывеской, красиво расписанной золотом и зеленой краской, то сразу направил, спорящих до этого времени, приятелей к нему.

— Мортенса кабак, — просвятил меня Крос, резко остановившись у входа, — Хорошее место, недешевое, комнаты приличные и кормят вкусно.

Я затолкнул неугомонного парня внутрь, и с Понсом зашел сам. Конечно, здесь не было такой роскоши, как в предыдущем, но пахло аппетитно, было чисто и прислуга хорошо вышколена. К нам сразу подлетел расторопный половой и повел к столу, где шустро смахнул невидимые крошки и получив новый заказ, умчался за пивом.

Народу в зале было немного, пара постояльцев обедала через два стола от нас. Да две девушки спустились сверху, под присмотром серьезного мужика в кожаном жилете, и уселись в сторонке, громко попросив лимонада. Мужик подозрительно посмотрел на нас, оценивая наш помятый вид и, особо серьезно, на оживившегося при виде девушек Кроса.

На что Понс, усмехнувшись, заметил, чтобы Ученик не тратил силы. Мол, это совсем не те девушки, которые нужны Охотнику после месяца в лесу. Крос, как видно, прислушался к мнению старшего, но посматривать в тот угол не перестал.

— За спрос денег не берут? — я подколол приятеля.

— Только по голове стучат! — и мы с Понсом дружно рассмеялись. Вспомнили случай, когда из-за такого вопроса Кроса по пьянке в одном трактире долго дрались все против всех, пока не выдохлись. Кроса подкалывали до сих пор, хотя это и было в прошлом году. Ведь именно с этой фразы и началось все веселье. Сам виновник получил такие эпические бланши под оба глаза, что все знакомые с нетерпением ждали продолжения этого рассказа. Но приятель не унывал, только все клял какого-то лесоруба, раскрасившего его лицо на пару недель хитрым ударом исподтишка. Мне об этом сам и рассказал, и ржал больше всех.

Пиво стоило здесь, как и у Сохатого, по 3 грольша, я опять заказал шесть кружек, из которых успевал выпить одну, дай бог. Но когда Крос нацелился на третью кружку, успел перехватить его руку и отправил договариваться о номере на два дня. Недоверчиво косясь на оставленное на столе пиво, Крос исчез на минуту за стойкой, но скоро уже плюхнулся на скамью и снова вцепился в кружку.

— Сейчас Мортенс подойдет, с ним и порешаешь, — все же объявил он.

— Я здесь не при делах, звал же в Жаровню идти устраиваться, — добавил он после большого глотка.

— Ты еще в Мышь и Крупу позови, всю ночь крики слушать, и в дверь ломится будут до утра. Там, чтобы уснуть, самому мертвецки накидаться надо, — подколол его Понс.

И добавил:

— Там то он свой, всех знает.

— В Жаровне получше для Кроса, то есть — веселее, но уровень совсем не тот, как здесь, — и Понс одобрительно пощупал стол, массивный и состоящий из ладно пригнанного бруса, красиво затемненного.

— Молодой еще, не понимает много, — продолжил было посмеиваться Понс, но замолчал.

К нам степенно подошел седой, солидный мужчина с круглым лицом, внимательные глаза под кустистыми бровями смотрели на меня с вопросом:

— Господин хочет занять номер?

— Да, хочу снять номер на пару дней, с возможным продлением. Меня зовут Ольг Прот, я бывший гильдеец, вышел в отставку.

— Бывших гильдейцев не бывает, — звучно ответил хозяин. И, подумав, озвучил цену в четыре дана за скромный номер с завтраком и ужином, выжидательно посмотрев на меня.