Ясно, что здесь нормальные люди жить не могут и мы с парнями сегодня реально вскрыли раковую опухоль на теле города. Отправили довольно серьезно настроенную банду, не особо умелую, но уже считающую себя теневыми хозяевами города, кого — в могилу, кого — на рудники.

Рановато они полезли на двух гвардейцев и секретаря первой степени. Надо было еще пару лет оттачивать навыки работы с ножом, а лучше нападать исподтишка. Всегда. Дольше прожить можно.

Городу нужны такие защитники, как мы, и такие каторжники, как выжившие бандиты. Не знаю, что сделают с мелким, попавшим под раздачу, но если его не упрячут в каменоломни, то через несколько лет он начнет строить свою новую банду. Место здесь такое, дураков много почему то, воздух такой, наверно.

Вечер я провел в «Лисе», наслаждаясь голосом Гриты и отличным ужином, с легкой грустью представляя, что скоро мне очень будет не хватать всего этого.

Такой момент, когда смотришь по сторонам и на сцену, а перед глазами мелькают кадры из другой, новой жизни — как едешь в Храм, что делаешь там, как идешь через горы и пройдя перевалы, начинаешь спускаться вниз — понимая, что где-то уже видел эту кинопленку.

И ведь даже интересно, как ты пройдешь новые испытания и встречи.

Грита спустилась вниз, вместе со Скопом, он сегодня один осуществляет инструментальную поддержку со своей трейлой.

День такой, еще не предвыходной, народа в зале не так много.

Столик спортсменов пустует, только Генс забежал, возмущался, что пропустил столько интересного, пока спал дома.

— Держись меня, весело еще будет, — немного залихватски пообещал я.

— Теперь буду, раз уж проспал. Вас в Ратушу вызовут, награждать за помощь городу, — бросил он, прощаясь со мной и, особенно, с Гритой.

Что-то она больше не требует его головы, воркует, прямо, как с другом. Конечно, Генс с друзьями помогли по-настоящему, в тот раз.

Интересная новость.

Награждение — это хорошо, если сразу за ним не последует арест.

Новая песня, не сказать, чтобы стала хитом, на подобии «Города золотого», но самой певице очень нравилась. Каждый раз, когда она ее исполняла и я был рядом, просто смотрела на меня влюбленным взглядом, настолько песня оказалась про нее.

Мы болтали со Скопом, о том, как проигрывать некоторые места в песне. Я сам уже плохо помнил сложный мотив, поэтому музыкант почти при каждой встрече представлял новый вариант. Понемногу, мы приближались к идеалу.

— Эх, милая, — подумал я мимоходом, — третью песню я тебе могу и не успеть надиктовать. Хотя, чего это я, напишу на бумаге текст, а мелодию прямо сейчас наиграю Скопу.

Что я и сделал, наиграл довольно простую мелодию для одного инструмента, потом повторил музыканту, сразу принявшемуся наигрывать ее на трейле. Грита тут же навострила ушки, и, забыв про все, пыталась разобрать мелодию, сквозь трактирный шум. Судя по ее взгляду, я сегодня же буду взят в оборот, чтобы все-все подробно ей рассказал о новой песне.

Хорошо бы сходить к Корну, вместе с ней, и там подобрать нужные слова.

Заодно презентовать старику пару бочонков самой дорогой абрикосовой ресы, выдержанной восемь лет в дубовых бочках, в подвалах главного княжеского виночерпия Астрии. Только бочонки придется отдать его жене, для разлива и контроля ароматного напитка, подумал я.