– Я знаю пару Вазариев… – Леонид, старший сын императора Константина, позволил себе заговорить первым.

– Кто они?

Леонид смутился от протрезвевшего голоса отца:

– Один, по прозвищу Толстяк, забойщик скота для дворца, другой служит казначеем, ты его знаешь, отец, это Вазарий Диамант.

– Да, этого я знаю… Но он полностью зависит от моей воли! Может, Толстяк чем-то отличился перед Октавием?

Грек Мидас вышел из-за спины императора:

– Толстяк ничем, кроме забоя скота не интересуется, он тупой бражник и делает только то, что ему прикажет управитель, а больше дрыхнет у себя в конуре, довольный жизнью. Мой государь, этих вазариев у нас полно, но какой именно нужен? Может, кто-то его знает или видел… раньше?

– Да, да! Конечно! Прикажите привести Самвела!

– Мой государь, он в тюрьме… – осмелился напомнить первый советник Мидас.

Но император Константин оскалил зубы:

– Сюда! Немедленно! Сейчас!

– Слушаю, мой государь! Уже бегу! – спешно выходя из зала, захватил с собой несколько слуг.

Уже за дверью распорядился:

– Позовите танцовщиц, не давайте скучать императору! Если он скажет, что я слишком долго выполнял его поручение, вас всех казнят. И очень быстро!»

Теперь не удержался Рысь:

– Да уж, это у всех правителей в характере. Чуть что – голова с плеч, а могут и в тюрьму упечь…

– Всё, прошу больше не перебивать! – Возмутился Рубен, продолжая повествование.

«В рассветных сумерках императорская колесница пронеслась по улицам древнего города. Только несколько верховых сопровождали её. Мидас сам ошалел от собственной наглости, но у него не было времени, чтобы объяснять цель ночной поездки многочисленной страже, охранявшей столичные улицы. Узник, измождённый, оборванный, но живой и в светлом уме, был доставлен во дворец.

Запыхавшийся Мидас пригладил кудри и один вошёл в зал. Музыка звучала громко, танцевали полуобнажённые женщины, и было непонятно, кто из них – рабыня или наложница, а кто – знатная дама. Все выглядели помятыми и пьяными. Император спал среди всеобщего шума, наклонив на грудь голову, отчего были заметны все три подбородка на его осоловелом бледном лице. Мидас облегчённо вздохнул, затем велел ввести опального Самвела, поставить его перед императором на колени.

– Это тот самый Вазарий? – басом заржал Марчелло Болло, тыча длинным пальцем в бывшего советника, спокойно оглядывавшего гуляющих.