Прыскает, но берет себя в руки.
- Не хочу.
- Мне пистолет достать?
- А у тебя есть? - заинтересованно.
- В следующий раз, мать твою, будет. Киса, я за тобой приехал. И у тебя, блин, нет нифига выбора. Вылезла из «Соренто» и пересела в мерс. Живо.
Протягиваю руку. Она робко улыбается, и мы, наконец, встречаемся глазами. Сердце разрывается. Ее лицо заливает густая краска. Элина улыбается широко и радостно, я тяну ее к себе. Вручаю цветы, а потом хватаю изо всех сил и кружу в воздухе! Она ахает, льнет, обнимет. Целует меня в шею, подбородок куда попадет. Лихорадочно, быстро.
Я наклоняюсь и мы, наконец, делаем это в губы.
- Платон Смолин! Вы не обнаглели ли?! - возмущаются зрительницы.
- Ты спятил? - шепчет Эля. - Ты реально меня воруешь?
- Абсолютно.
- Серьезно?
- Я похож на того, кто шутки шутить приехал?! - рявкаю.
Встрепенувшись, она прижимает букет к груди, счастливо улыбается и сообщает:
- Платон меня похищает! Надо перенести мой маникюр.
- Правда похищает? - хлопает в ладоши Аня.
- Мы, конечно, вряд ли сможем справиться с таким количеством мужиков, - кокетливо пожимает плечами Папуша, вдыхая аромат роз.
- Слава Богу, спаси и сохрани вас, дети мои... - Ба-Ружа тем временем нас благословляет, читая то ли молитву, то ли заклинание. Это... немного странно. Я как-то зависаю на ней и ее красном ярком платке.
Эля быстро обнимает Аню, Папушу. Чмокает в щеки. Ба-Ружа тем временем обнимает меня.
- Простынь, чтобы сохранили, - говорит быстро. - Это важно.
- Что? - переспрашиваю.