— Высади меня, — начинаю нервничать. — Если намерен гоняться, высади меня немедленно.

— Сидеть, — рявкает он.

Рука, которая потянулась было к ручке, замирает. Сердце, напротив, ускоряется.

— Эй, Смолин, не угробь меня, плиз.

Они с мужиком смотрят на дорогу. Оба сосредоточены, предельно внимательны.

Зеленый.

Я задерживаю дыхание и съеживаюсь!

Белая машина устремляется вперед. Наша — стоит на месте.

Через долю секунды Смолин все же жмет на педаль, и мы плавно трогаемся. Лихорадит меня, впрочем, так, как если бы рванули соревноваться.

— Капец, — выдыхаю. — Капец, блин! Я почти поверила, что сейчас стартанем. И часто такое происходит?

— Регион двадцать четыре, — пожимает он плечами, продолжая держать руль. С какой-то неадекватной гордостью. — Все в порядке, Элина Станиславовна. Я не идиот же. Не бойтесь со мной ездить, у меня не было ни одной аварии на дорогах города.

— А на гонках?

Смолин не успевает ответить: мы равняемся с белой иномаркой. Соревновавшийся с самим собой водитель — явно в бешенстве. Сигналит. Кричит что-то на сибирском матерном, да так, что у меня уши горят. А потом он нас подрезает.

Не знаю каким чудом, но Платону удается затормозить и перестроиться.

— Блядь, — выдает он. Чуть тревожно на меня поглядывает.

— Да он неадекватный! — поражаюсь я, хватаясь за сердце.

Неадекват подрезает снова и снова. Агрессивно. Явно провоцируя аварию. Такого — я в жизни не видела, это как кадры из кино про мафию, где в край охреневшие бандиты создают аварийные ситуации.

На экране телика выглядит круто, в жизни, скажу честно, — так себе.

Даже произнести толком не могу ничего, замерла и наблюдаю за ситуацией.

— Сегодня день такой, — выдает Смолин. — Плохой. У всех подгорает. Мы скоро свернем.