Я делаю неловкое движение и задеваю чашку. Бедро жжет. Не прекращая балансировать на краю пика, дергаюсь. Шиплю от боли.

Платон отстраняется, смотрит дико на черный кипяток, который растекся, добрался до моего бледного бедра. Тут же рукой инстинктивно вытирает, спасая меня.

— Ты с ума сошел, обожжешься, — шепчу.

Он губы облизывает.

— Так соскучился по тебе.

Мы обнимаемся. Платон расстегивает ремень. Я вижу, как пылает его красная ладонь, — обжегся все-таки, придурок. Нужно было поискать по шкафам салфетки...

Крепкие объятия. Его губы на моей коже. Толчок в меня. Еще один, еще. Остро, резко. Платон словно каменный, и я задыхаюсь. Максимально заполненная, живая, чувствующая. Самая страстная и прекрасная женщина.

Он начинает двигаться.

Трахать меня прямо так, прямо здесь — жестко, горячо. Обнимаю его, прижимаю к себе, глажу, наслаждаясь его близостью, наслаждаясь им. Люблю. Как сильно я его люблю.

Мы быстро-быстро, как обезумевшие, ласкаем друг друга. Удовольствие волнами накатывает, я самой себе поражаюсь. Если бы Платон был единственным, я бы не оценила. Думала бы, что так у всех. Обнимаю его всей своей душой, льну телом. Культура, традиции, обязанности — шелухой слетают. Сейчас мне все равно, пусть даже застукают.

Самый быстрый секс в жизни. Самый яркий. Мы кончаем одновременно, стонем тихо-тихо в губы друг другу. Я улыбаюсь, у Платона глаза закрытые, щеки покрасневшие. Он так крепко держит меня, как будто все еще боится, что убегу, как будто все еще не кончил. Именно в этот момент ручка двери дергается.

Обреченно зажмуриваюсь. Все. Капец.

Платон тут же поворачивается так, чтобы закрыть меня собой. Наша с ним традиция — быть застуканными.

— Мы как звери, — бормочу едва слышно. — Мы с тобой как звери, это ужасно.

Но дверь почему-то не открывается.

Сердце тарабанит. Пялимся с Платоном друг на друга.

Это длится одну секунду.

На второй ручка снова дергается.

— Ты закрыл дверь? — шепчу я.