– А может нам стоит смириться? – будто бы не своим голосом заявил он, – сотней прозябающих больше, сотней меньше.
– Я не собираюсь умирать! – и лишь шум работы двигателя сгладил рёв Майкла. – Куда? Куда нам сворачивать?
– За указателем налево. Потом будет съезд, тоже налево.
– Хорошо.
Дорога проносилась под колёсами автомобиля, который с непривычным надрывом вилял вдоль широкой улицы. Лорис не отвечала. Свернув на очередном повороте, Майкл вопросительно уставился на хорвата. После недолгого ожидания он таки получил ответ на свой незаданный вслух вопрос:
– Вот эти литые ворота. Пятнадцатая улица – рассадник элиты. Да тут люди как ни в чём не бывало гуляют…
Не вникая в смысл реплики Мислава, Майкл, недолго думая, вжал педаль газа в пол, направив машину прямо на левый щит центральных ворот. Думать над менее рискованными действиями мешала неумолкающая сирена в голове Рейва, возвещавшая о судном дне. Несмотря на свой неприглядный вид, старенький Фордик быстро набирал скорость и уже мчался на восьмидесяти километрах в час.
– Значит мы не смиримся! – хорват подёргал пристёгнутый ремень и нелепо улыбнулся.
Не прошло и пары секунд, как машина с грохотом протаранила воротину, что тяжело рухнула сверху на капот, выбив лобовое стекло. Автомобиль повело в сторону, несмотря на все усилия Майкла удержать управление под контролем. С визгом буксующих колёс во всё горло визжал и Мислав. Автомобиль развернуло и ударило о массивную колонну дома Энцу, что была установлена под крышей веранды. От удара головой о боковое стекло автомобиля, Майкл на несколько секунд отключился.
…1.3
Разобрать, что из произошедшего с Майклом за последнее время реальность, а что плод его воспалённого воображения, было чрезвычайно трудно. И раз за разом Майкл приходил к одному и тому же выводу – скорее всего, реально было всё, что не относилось к его взаимодействию с тем внешним миром, который он видел через призму широкоугольного монитора. Он судорожно пытался вспомнить, в какой момент с ним начали «выходить на связь», в какой момент родился миф о городе Айнис, и как давно, наблюдая за экраном в центральном зале бункера, он начал видеть несуществующие пейзажи, поражающие своей детализацией.
Ведь вокруг дома Энцу не было ничего даже близко схожего с тем, что транслировали, как думал Майкл, внешние камеры. Дома не обросли бурьяном, дикие животные не сновали по периметру, улицы не сдыхали от опустения.
И ровно в тот самый миг, когда похороненный некогда для Майкла мир оказался всё столь же живым и беззаботным, он потерял своё сакральное значение. Максимально быстро Майкл принял за само собой разумеющееся встающее и заходящее за окном солнце, дуновения ветра и свежеприготовленную еду. И только предаваясь воспоминаниям, Майкл мог объективно признать – он ведь вернулся в рай, совершенство которого было видно только издали.
То, что рассказ о случившемся в день так называемого инцидента пятнадцатой улицы не слишком придётся по нраву его слушателям, было ясно с самого начала.
Во время повествования Майкл часто сбивался, путал порядок событий и что-то постоянно недоговаривал, но не потому, что что-то утаивал, а потому что отдельные тонкости, подробности истории за полгода просто вылетели из его головы. В реакции того же Волкова прослеживался скепсис. Могло ли быть так, что Волков знал куда больше, чем помнил и мог рассказать Майкл?
О разговорах с женой по видео и о существовании комнаты связи в бункере Майкл умолчал.
По окончании рассказа Волков сразу куда-то уехал. Рудо негромко общался с двумя полицейскими, что стояли у входа в палату. А Майкл пытался собрать в кучу последовательность ни одного десятка событий, что вертелись теперь в его голове. Он уже выдумал себе одну реальность, нужно было быть уверенным, что это был единственный прецедент.
Вернувшись к Майклу, доктор Рудо протянул ему новые очки, и пока Майкл надевал их вместо тех, что выдали ему работяги у дома Энцу, подошедший за ним полицейский снял с руки Майкла наручники. Рудо внимательно посмотрел на Майкла:
– Я вам совру, если скажу что знаю, чем вам сейчас стоит заняться.
– Но рекомендации у вас точно есть, – потирая освобождённую руку, сказал Майкл.