Оставшись вдвоем, мы перестали улыбаться.
– Что с тобой? – сердито спросил Юра. – Кто мог быть в детской, по-твоему?
Я была слишком потрясена и измучена, чтобы лгать, поэтому сказала правду: проснулась от звука шагов, подумала, что это Ксюша (ложь, но что делать). Вышла в коридор, услышала звуки на лестнице, зашла к дочери и увидела сидящего на ее кровати ребенка.
– Бред. Никого нигде не было.
– Знаю, – коротко ответила я, понимая, что упорствовать бесполезно.
Ведь и правда все кругом дышало тишиной и покоем. Как я докажу, что еще час назад все было иначе?
Или не было?
Мне хотелось, чтобы муж обнял меня, прижал к себе, уговорил не переживать и лечь поспать. Так он повел себя с Ксюшей, но на мою долю выпало лишь недовольство.
Говорить больше было не о чем. Юра принял еще одну дозу лекарства: десна разболелась, температура немного повысилась. Я, как и собиралась, засунула в уши беруши и допила оставленное дочкой в чашке какао.
Остаток ночи прошел спокойно, но встали мы с трудом. К счастью, Ксюша уже забыла о ночном переполохе и светилась от радости, принимая поздравления, грамоту и сладкий подарок из рук учительницы, а потом с блеском исполнила свою роль в постановке.
Мы с Юрой были как вареные, хотя и пытались вписаться в общую атмосферу оживления и веселья. У него ныл зуб, я чувствовала слабость и легкую тошноту.
А вернувшись домой, обнаружила на нижнем белье кровь.
Глава девятая
Из больницы меня выписали примерно через две недели.
Быть может, могли и раньше отпустить восвояси, ведь критическим мое состояние уж точно не было, крови – всего пара капель, чувствовала я себя хорошо. Но на выписке не настаивала; домой, как другие, не просилась.
Неприятно признавать такое, но в глубине души была рада, что появился веский повод побыть некоторое время в другом месте. Мне требовалась передышка от… дома.
Не знаю, как можно иначе сформулировать, но атмосфера постоянного напряжения, повисших в воздухе вопросов, сомнения в собственной адекватности, недоверие в глазах мужа – все это действовало угнетающе.
В больнице же можно было не думать больше ни о чем, кроме самого важного, – жизни и здоровья будущего малыша. Мы, кстати, не знали еще, мальчик это или девочка. Решили, что увидим, когда ребенок родится.
Юра договорился, чтобы меня поместили в так называемую «коммерческую» палату, посему я была одна, никто меня не беспокоил. Мне ставили капельницы, давали витамины, измеряли давление, но большую часть времени я была предоставлена сама себе и отдыхала: читала, смотрела фильмы, на которые дома вечно не хватало времени.
А первым делом выспалась: удивительно, но тут, в больнице, бессонница моя отступила. Засыпала я легко, спала крепко и не просыпалась среди ночи. Как же это бесценно, думалось мне, сразу и настроение поднялось, и дурные мысли исчезли, и цвет лица улучшился.