— Видишь ли, удача мстит тем, кто от нее отказывается. Это все равно, что падать с горы. Чем выше забрался, тем опаснее и больнее. Неудачи упорствуют и удерживают. Везение просто мстит.

Пилот кивнул, хотя ничего не понял. Затем снова посмотрел на Тилли.

— Чем все это кончилось?

— Я ее отдал.

— И ничего не случилось?

Тилли молча выдвинул из-за стола ноги и приподнял старые замусоленные штанины. Пилот увидел два протеза.

— Я в тот же день попал под трамвай…

История становилась тягостной. Сэт молча продолжал потягивать пиво. Тилли тоже замолчал. Нужно было расходиться. Пилот сделал еще одну попытку:

— А кому вы отдали эту тряпичную удачу? — сострил он.

— А вот Сэту.

Пилот посмотрел на Сэта. Тот спокойно полез в карман и вытащил маленький лоскуток материи. Подержал его некоторое время на ладони, затем резким движением попытался стряхнуть на пол. Лоскуток будто прилип к его пальцам.

— Вот она самая, — он зажег спичку и поднес ее к тряпке.

Спичка, догорев, погасла. Он бросил ее в пепельницу. Лоскуток не загорелся.

— Видишь, старый Тилли не врет, — прохрипел старик.

Официант принес еще пива. Пилот устал. Все казалось ему каким-то фокусничеством на уровне балагана средней руки.

— Ну а тебе она не стала в тягость? — спросил он, чтобы как-то поддержать беседу.

— Нет, — Сэт спрятал тряпочку в карман, — у меня почти нет желаний, поэтому удача бессильна.

Наступило молчание. Пора было уходить. Пилот все же не выдержал:

— Знаешь, Сэт, откровенно говоря, я не ожидал от тебя мистических историй. Мне они всегда не нравились. Но, в конце концов, я сам напросился, так что уж объясни, будь любезен, при чем здесь твоя излюбленная вывернутость наизнанку?

— Изнанки, пилот, просто нет. Или, если хочешь, она только и есть. Живем-то мы в изнаночном мире. А лоскуток настоящий, без подделки.