Кажется, она забылась, отключилась на некоторое время, потому что, когда Орнелла в следующий раз открыла глаза, рядом сидел Арбедалочик. Не на стуле – на койке.

– Уйди. Пожалуйста, уйди…

Орнелла, конечно же, не обвиняла директора-наблюдателя в гибели подруги, просто сейчас ей не хотелось никого видеть.

– Уйди…

А в ответ услышала проникновенные слова.

– Я пришел сказать, что понимаю твою боль, – произнес Абедалоф с сочувствием и невозможной грустью, глядя в заплаканные глаза Григ. – Мне доводилось терять очень близких людей, и я знаю, что ты сейчас переживаешь.

– Правда? – Орнелла хотела сказать, что никто не знает, что она сейчас переживает, и уже тем более – директор-наблюдатель. Но потом вспомнила, что высшие галаниты, наверное, тоже люди и тоже способны любить, и очень тихо сказала: – Мне очень…

– Я знаю, как сильна твоя боль, – участливо продолжил Абедалоф. – И еще я знаю, как важно, чтобы в такой момент рядом оказался друг. Этим другом сейчас стану я. Сейчас ты можешь сделать все, что хочешь. Сказать, что хочешь. Ударить, обнять, обругать – все, что хочешь, все, что тебе нужно. И что бы ты ни сделала – все это умрет здесь. Что бы ты ни сделала: я навсегда об этом позабуду.

– Я… – долго, почти минуту, Орнелла продолжала сидеть в углу, а затем обхватила Арбедалочика руками, прижалась к нему крепко-крепко и громко, отчаянно громко разрыдалась, желая выплакать тоску и боль.

Точно зная, что настоящим другом Абедалоф ей не станет, а вот кровного врага она приобрела, и имя этого врага – Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур.

Охранников галаниты перебили. А вот почти всем слугам удалось спастись, и, когда перестрелка закончилась, они поспешили к хозяйке, окружив ее заботой и помощью. Затем примчались гонцы из Лаборатории: с сообщениями о том, что случилось у них. Судя по докладам, в долине царили растерянность и неразбериха, начальник охраны и старшие офицеры погибли, никто не понимал, что нужно делать, и Валерия сообщила гостям, что должна немедленно покинуть их, чтобы заняться прямыми обязанностями.

Но прежде…

– Знаю, у вас есть вопросы, и готова на них ответить, – произнесла она, с достоинством располагаясь в кресле Изумрудной гостиной. Валерия держалась спокойно и чуть отстраненно. И была одета во все черное.

– Мои вопросы подождут, – вздохнул Помпилио.

– В ближайшее время я буду очень занята, – сухо сообщила доктор Цанмау.

– В таком случае вместо вопросов я расскажу о договоренностях, которых мы достигли с твоим мужем, – ответил дер Даген Тур. – Если у тебя нет времени сейчас, мы с Кирой готовы задержаться.

Рыжая кивнула, подтверждая слова мужа, но добавила:

– Не только для того, чтобы неспешно поговорить о делах.

– Я… – Валерия отвернулась, выдержала короткую паузу, сглатывая подкативший к горлу комок, и прежним, спокойным тоном предложила: – Можете задержаться, если… вам будет угодно. Я… – Она посмотрела Кире в глаза. – Спасибо.

Показав, что будет исключительно благодарна, если новая и совершенно неожиданная подруга останется рядом в столь трудное время. Ведь даже твердым как сталь людям иногда нужна поддержка. Рыжая знала об этом не понаслышке.