– А ты его любишь? – резко спросил галанит.

– Я его обожаю.

Абедалоф осекся, рука, в которой он держал бокал, дрогнула, но чтобы заметить это, нужно было быть по-настоящему наблюдательным человеком.

– Почему ты не сказала, что ваши отношения – не мое дело? – криво улыбнулся он.

– Потому что ты пришел спросить об этом.

– Но…

– Я знаю все, что должна знать о смерти моего отца, и даже то, о чем ты можешь только догадываться. А ты теперь знаешь, как я отношусь к моему возлюбленному супругу. И это не изменится.

Он поставил бокал на стол и глухо произнес:

– Ты стала настоящей адигеной.

– Ты не первый, кто говорит мне об этом.

– Сожгла прошлое?

– Не все, – жестко ответила Кира. – Я никогда не забуду, что ты хотел меня изнасиловать.

– Да, все так… хотел… – Абедалоф скомкал салфетку, резко поднялся и, не прощаясь, направился к двери.

– Элки, что происходит? – осведомился Аристотель, едва Зорман вошел в его большой, «парадный» кабинет.

– Пытаюсь разрулить возникшие проблемы.

– Что значит «пытаюсь»? – тон не оставлял сомнений в том, что маршал Сената раздражен до крайности. – Где Купер? Я хотел видеть вас обоих.

– Это и есть главная проблема, – вздохнул Зорман.

– Купер – проблема? Что с ним? Он жив?

– Он жив, здоров, прекрасно себя чувствует, но… – Элки качнул головой. – Но он не помнит события прошлой ночи.

– Как это? – Аристотель сбавил тон, жестом предложил Зорману присесть и взял в руки карандаш, который всегда вертел во время серьезных разговоров. – Что происходит?