– Все, Смеяна, потом. Сейчас нужно делами заняться. Ну что, Добролюб, пошли посчитаемся, да не стану тебя задерживать.

– Как скажешь, боярич.

Далеко идти не пришлось. Градимир провел его в какую-то каморку в одном из ответвлений необъятного терема. Тут, как оказалось, располагался казначей боярина. Тот был извещен заранее, а потому все подсчеты уже произвел в лучшем виде и был готов выдать необходимую сумму. А набежало изрядно.

– Так что, боярич, по всему выходит, что спасителю твоему причитается сто пятьдесят рублей за возвращенное имущество, как ты и сказал. Я округлил в большую сторону – немного, два рубля. А также положена награда в пятьдесят рублей. Итого двести рубликов. – Доложившись Градимиру, казначей обратился к скомороху: – Как отсчитывать-то, мил человек? Серебром?

Виктор на несколько секунд выпал из реальности, устремившись в подсчеты, а когда картина стала-таки вырисовываться, чуть за голову не схватился. Это ж сколько получается серебра? А вот никак не меньше тринадцати с половиной кило. Да как же такую прорву носить? Как только он осознал результат подсчетов, произведенных в уме, замер в растерянности, что легко угадывалось по его виду.

– Что, милок, думаешь, где взять сундук под свое богатство? А и то верно, мало удачи от Авося дождаться, нужно еще и уметь ею распорядиться.

– А можно получить золотыми червонцами?

– А почему нельзя? Конечно, можно. Оно весу получится поменьше. Тебе как, вместо всех монет злато давать-то?

– Если можно.

– Тогда порядок. – Дедок, а казначей был немолод, быстро отсчитал монеты и протянул Виктору мешочек, в котором глухо позвякивало золото. – Держи, дружочек. Шестьдесят шесть золотых червонцев.

– А ведь это не двести рублей, а сто девяносто восемь, – прищурившись, проговорил Виктор. Два рубля здесь – сумма весьма значительная. Судя по всему, его собирались крепко надуть.

Градимир на эти слова только приподнял бровь, удивляясь тому обстоятельству, что скоморох так споро считает. А потом, очевидно, тоже провел подсчет.

– Ну и как это понимать, Островид? – нахмурился боярич.

– Так ить мы округлили на два рублика, а коли златом, то как раз хорошо и выходит – все ровно.

Виктор внимательно посмотрел на Островида. Тот, избегая встречаться взглядом с Градимиром, косился в сторону, упрямо сжав губы, всем своим видом показывая, что считает себя правым. Ну уж нет. Он, Волков, никого не собирается обижать, но и терять деньги из-за того, что рачительный казначей стремится сберечь хозяйское добро, тоже не намерен. А то, что мотив у Островида именно такой, ясно как белый день. Открыв кошель, висящий на поясе, он достал оттуда рубль и положил перед дедком.

– Вот рубль. Если положить его в казну боярина, то по всему получится, что ты можешь отдать мне червонец и счет будет ровным.

Островид устремил на Виктора злой взгляд, а Градимир рассмеялся и хлопнул скомороха по плечу. Отсмеявшись и утерев выступившие слезы, он взглянул на старика, кивнул на все еще лежащий на столе рубль и приказал не мудрить и расплатиться честь по чести. Но чтобы совсем не расстраивать казначея (верность – она дорогого стоит), заверил, что те два рубля скоморох уже отработал на заднем дворе и кабы старик вышел поглазеть, то убедился бы в этом, наблюдая за недавним представлением. А коли дворовые оплатить увеселение не успели, так как разбежались при появлении боярича, то он решил сделать это сам. Старика вполне устроило объяснение, хотя Виктору показалось, что устроило его иное: что от него не отмахнулись и не просто приказали исполнить хозяйскую волю, а как бы еще и подольстились. Вот же, а он-то думал, что в старину все было просто: хозяин велел – и все скачут, как велено, а захотел тот переиначить – и все сразу делают по-иному. Услужливая память скомороха подсказала, что можно было бы и так, вот только ни один хозяин не поведет себя так с ближайшим окружением, даже самый распоследний негодяй и самодур. Со всем светом вокруг может так себя вести, но только не у себя в доме.

Градимир все же был нетипичным представителем своего сословия. Вот какой боярич, а уж тем более состоящий на службе у великого князя в качестве воеводы, пойдет провожать до калитки простого скомороха? Но этот пошел. Наверное, причина в том, что половину своей пока еще недолгой жизни он провел в походах, деля хлеб, кров и риск с такими вот простыми людьми, стоящими у него под знаменами. А может, сказываются поучения и наставления деда, который всегда говорил: «Мал золотник, да дорог», а еще: «Любовь людскую можно только по капле получить. Коли сразу и много приходит, оно так же и уходит».

– Иди с богом, Добролюб. Как нужда какая будет, приходи. Чем сумею, помогу.

– А если она уже есть?