— Вижу. И чего?
Бах! Дзанг, вззз! и флюгер закрутился волчком. Мужики испуганно приседают и крутят головами. До флюгера метров семьдесят. Из Сайги 5,45 с четырехкратником, попасть на таком расстоянии в цель чуть меньше ведра из положения с колена — плевое дело.
— Все понял, Михалыч? Бросай ружье, иди сюда. Своим скажи, пусть не балуют.
Подымается, идет. Встаю за елку потолще, держу его на прицеле. Здоровый мужик, на кулачки с ним точно не сдюжу. Подходит.
— Не балуй, Михалыч, не заставляй брать грех на душу. Стой спокойно и все будут живы и здоровы.
— Кто здоровые? Ты, варначья душа, Митьке моему живот пропорол, Гришка вон, оглох и охромел.
— Одыбает к завтрему Гришка, ну похромает чуток. Митьку подлечим. Ежели совсем все плохо, в Хабаровку отправишь, к дохтуру. Когда следующий пароход?
— К обеду завтра… ох и ловок ты, шельма! Про пароход выпытал, от мужиков ускользнул, чистый налим. Ты вообще кто таков? Каторжанского роду-племени небось? Иначе хлеб, картоплю да тряпье не стал бы красть?
— Прохожий я. Так уж вышло.
Пока говорили, Михалыч вроде бы невзначай сделал маленький шажок ко мне.
— Петро Михалыч, отойди назад! Не балуй, не дамся я. Дырку твому Митяю залечить ишшо можно. А ежели в тебя стрельну, то считай покойник. У тебя малышня оба-два, их поднимать ишшо. Клавка хозяйство не потянет. Не доводи до беды.
— Ишь ты шельма, все высмотрел, все подслухал.
— Не про то говорим, Петро Михалыч. Дело у меня к тебе есть. Ежели по доброму сладим, доволен будешь.
— Нет у меня делов с каторжанами! И не будет!
— Не зарекайся, староста, всяко быват. Не ровен час и сам в каторгу загремишь. Вот убьете вы меня сненароку, ан я важный человек, по государевой надобности тута. Али ишшо какая загогулина, а ты не знал, да попал, как сазан на кукан. Ты вот что, иди-ка домой. Ловить меня не пытайся, тем более ночь скоро. Не ровён час на медведя набредете, в чапыжах поранитесь-покалечитесь. Охолони чуток, подумай. Надумаешь поговорить, аль Митька совсем заплошает, повесь на ворота полотенце или тряпку белую. Но не рассусоливай, мне долго ждать резона нету. А таперича иди с богом.
— Ты мне не указывай, беглый!
— Тихо, бабка, немцы в сарае!
— Какие немцы? — растерянность в голосе.
— Немецкие, епта!
— Ах ты зараза, ойбля…