— Да-а-а, хорошо наставлять рога тем, кто свято уверен в твоей невинности.
— Что Вы хотите этим сказать?! — проревел, наливаясь кровью и сжимая кулаки, лорд Арчибальд. Небольшая золотая пуговка белоснежной рубашки, по правилам этикета застёгнутой под горло, и так-то с трудом сдерживавшая напор могучей шеи, с чуть слышным щелчком оторвалась и улетела прочь.
Лорд Чарльз гулко икнул, с тоской покосился на графин, даже перевернул его и слегка потряс, досадуя, что вылизать опустевшую посудину нельзя, а новую слуга, паразит такой, ставить не спешит. Кипящий от гнева, публично оскорблённый муж молодого лорда ничуть не интересовал, как, впрочем, и все остальные.
— Я требую объяснений! — громогласно возопил лорд Арчибальд, раздирая ворот рубашки и судорожно хватая ртом воздух.
Несчастного мужа пытались успокоить, но он яростно отмахивался от увещевателей, грозно надвигаясь на обидчика. Чарльз с кислой миной сделал глоток душистого ароматного чая, со страдальческим видом покосился на слугу (тот проворно спрятался в зелёной листве декоративного растения, украшающего столовую) и недовольно пробурчал:
— Да что тут непонятного? Ваша благоверная вчера с моим батюшкой так громко разврату предавалась, что я полночи уснуть не мог!
— Ложь! — взвилась Амалия, точно у неё под ногами огненный ров разверзся. — Неправда, Вы лжёте!
— Ко-конечно… ло-ложь… — проблеял бледный обильно потеющий лорд Уолтер, отводя глаза и тщетно пытаясь придать себе негодующий вид.
Лорд Арчибальд какое-то время судорожно хватал ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба, но едва лишь супруга прикоснулась к его плечу, как ступор сменился диким не поддающимся контролю бешенством. Взревев аки раненный лев, лорд наотмашь ударил Амалию по лицу, отчего несчастная кубарем покатилась по полу, едва не сбив с ног с демонической улыбкой взирающего на происходящее лорда Дункана. Один удар не успокоил оскорблённого супруга, продолжая реветь что-то невразумительное, Арчибальд кинулся на опешившего от такого напора Уолтера и принялся месить его кулаками, словно служанка излишне густое тесто. Дэвид бросился разнимать драчунов, но сия задача оказалась весьма обременительной даже для опытного королевского сыщика, потому как лорд Арчибальд вцепился в своего врага не только руками, но и зубами, суетящиеся слуги не столько помогали, сколько мешали, а Чарльз и Дункан предпочли не вмешиваться в столь безобразную плебейскую сцену. Хорошо, что леди Эмили, ласково ухаживающая за находящейся после удара в полубессознательном состоянии леди Амалией и пытающаяся остановить обильно текущую из разбитого носа кровь, обернулась на шум, приглушённо вскрикнула и метнула в дерущихся два крупных голубовато-серебристых водных шара. Холодная вода, моментально до нитки промочившая одежду и обувь, произвела нужный эффект. Лорд Арчибальд, тяжело, с порыкиванием хрипя, отпустил, наконец, лорда Уолтера, который, даже не пытаясь подняться на ноги, проворно задом отполз в самый дальний угол столовой и там затих.
— Всё равно я тебя убью, — прошипел Арчибальд, с трудом поднимаясь на ноги и сплёвывая кровь на пол. — Ты покойник.
Дэвид профессионально (вроде бы и вежливо, но при этом цепко, при всём желании не вырвешься, сколько ни пытайся) взял продолжавшего бурчать угрозы мужчину за локоть и отвёл в выделенную лорду Трейси комнату. По пути тоном, не терпящим возражений, приказал встретившейся горничной принести бинт и мазь для заживления ссадин. Перепуганная женщина, за годы службы в замке отвыкшая от такого разгула человеческих страстей, покорно кивнула и метнулась исполнять приказ королевского сыщика. Немного успокоившийся Арчибальд строптиво дёрнул плечом, пытаясь освободиться и тут же услышал негромкое:
— Прошу Вас, ведите себя достойно.
Лорд Трейси не был трусом, за годы своей бурной жизни ему довелось побывать и в королевском дворце, и на полях сражений, и в полковом госпиталь, после выписки из коего ему пришлось оставить военную службу. Мужчина многое повидал, был не понаслышке знаком и с предательством, и с подлостью, и с коварством, и с чёрной магией. Сердце лорда за годы службы покрылось прочной корой, надёжно скрывающей все чувства, не подходящие военному и потомственному аристократу, пусть и из обедневшего рода. К леди Амалии, точнее, в модный дом «Сладкие грёзы» Арчибальда привёл его армейский приятель, большой охотник до удовольствий во всех их видах (особенно находящихся на грани, а то и за оной, приличий). Увидев лорда Трейси, мадам Эверси расплылась в широкой обольстительной улыбке, подплыла поближе, соблазнительно покачивая бёдрами, предложила вина и завязала краткий разговор ни о чём и обо всём сразу, в ходе коего безошибочно определила, что (а точнее, кто) именно сделает нового клиента по-настоящему довольным. Только вот даже в самом невероятном и фантастическом сне хозяйка «Сладких грёз» не могла предположить, что потомственный аристократ не только заберёт предложенную ему в утеху девушку из модного дома (такое, к искреннему огорчению мадам, всё же происходило), не только сделает её своей постоянной любовницей, но ещё и женится на ней! Более того, добьётся королевского разрешения на присвоение своей супруги статуса леди! А для влюблённого Арчибальда Трейси ничего невозможного или невероятного не было, он готов был весь мир бросить к стройным ножкам своей обожаемой супруги. Родственники, не принявшие новоиспечённую леди в своё общество, были со скандалом отвергнуты, друзья, дерзнувшие усомниться в искренности чувств бывшей девицы из модного дома, перешли в стан врагов без права на помилование. Арчибальд Трейси свято верил в искренность и надёжность своей супруги, а все, кто дерзал утверждать обратное, в его глазах были или подлецами, или глупцами, или же обоими сразу. Приглашение в Северную звезду, да ещё и на встречу Рождения года, лорд воспринял как добрый знак: если уж сама герцогиня Вандербилдт признала его супругу и пожелала видеть её гостьей в своём замке, все остальные также в скором времени склонятся перед обворожительной леди Амалией фон Вюнтебург. И сначала ведь действительно ничто не предвещало беды! Да, дорога оказалась довольно утомительной, да, герцогиня не сияла радостью встречи, да, кроме них были и другие гости, но держали-то они себя вполне пристойно! Оскорбительных выпадов в адрес Арчибальда или его жены не позволяли, даже, наоборот, старались завязать дружеские отношения. Кошмар, да что там, крах всему начался позже, когда в замок приехала внучка герцогини Вандербилдт, да ещё и не одна, а в компании своего супруга (о существовании коего лорд Трейси до встречи даже и не подозревал). Появление королевского сыщика, словно резкий порыв ветра, сбило с лиц гостей маски, явив их безобразную порочную сущность. И дивный ангел Амалия оказалась обыкновенной распутницей, готовой возлечь с любым, кто её позовёт и хорошо заплатит. А он, бывший военный, так гордящийся прежде своей крепостью духа и проницательностью, помогающей видеть то, что старательно прячут под всевозможными масками, стал обыкновенным рогоносцем. Одним из великого множества глупцов, которых ушлые жёнушки обманывают, даже не сильно-то и изворачиваясь. Лорд Трейси обхватил голову руками и протяжно застонал.
— Выпейте.
К самому лицу униженного и оскорблённого аристократа сунули небольшую серебряную стопку с прозрачной жидкостью, источающей слезогонный запах крепкого горного самогона. Арчибальд залпом осушил всю стопку и на миг задохнулся от огненной крепости напитка, моментально опалившего горло и выжегшего слёзы из глаз. Бывший военный яростно раскашлялся, отчаянно затряс головой, судорожно втягивая ртом воздух, дабы хоть немного остудить бушующий во рту пожар.
— Ну как, легче стало?
Дейв даже и не сомневался, что услышит положительный ответ, после горного самогона, да ещё и выпитого залпом, все проблемы кажутся мелкими и незначительными, не стоящими внимания. Арчибальд громко откашлялся, гулко постучал кулаком по груди, не без труда сглотнул и хрипло выдохнул:
— Ага.
— Желание творить самосуд исчезло?
Дэвид слегка пошевелил пальцами, выпуская магию дознания, открывающую истинные желания и намерения. Лорд Трейси насупился, желваками поиграл, чувствуя себя нашкодившим мальчишкой, коего по-отечески мягко распекает мудрый наставник, но упрямиться и лукавить не стал, буркнул: