Много примет разных было для охотника. Помыться в бане накануне охоты, найти подкову – к удачной охоте. Встретить по дороге в лес молодицу с пустыми ведрами, оступиться (особенно на левую ногу) – то не будет охотничьей удачи. Зайдя в лес, охотник внимательно слушал, с какой стороны услышит птичий крик: справа – к удаче, слева – добычи не будет. А если ворона со спины каркала – то и вовсе не охота, а беда получится. Убив зверя, охотники нож, или стрелы, или рогатины, или трезубец в кровь опускали, чтобы удачу навсегда присушить к орудию охоты. А вот если случалось на нож или стрелу самому наступить – то это к пустой охоте в будущем. Охотничьи орудия никогда в избе на виду не висели, чтобы не приманить чужую зависть. Нельзя было свое оружие кому-то на время отдать – считалось, что так удачу свою охотничью отдаешь. С тех давних времен, когда охотники свято верили в приметы и знали, что охота – это дело нелегкое, заветы мудрые сохранились и до нас дошли: «Нельзя делить шкуру неубитого медведя», «Не наливай воду в котел, пока зайца не нашел», «Не убив зверя, шкуру не снимай», «На ловца и зверь бежит», «Уопытного охотника глаз остер, ум хитер, отличный слух, тончайший нюх», «Плохо поищешь – зверя не сыщешь», «Какна охоте потопаешь, так и дичи полопаешь», «С медведем дружись, а за топор держись».

Много всяких премудростей охотничьих веками накапливал русский народ. На небольших зверушек до сих пор силки ставят, а ведь когда научились их делать – никто точно и не скажет: может, две тысячи лет назад, а может, три тысячи или больше. Для силков брали конский волос или пеньковую веревку и укладывали петлей, концы которой закрепляли на ближнем дереве или пеньке. Попадал лапами зверь в такую петлю, и затягивалась она крепко, держала зверя, пока охотник не приходил силки проверить.

Все пенечки высокие на своих путиках охотники помечали, ведь из них было легко сделать ловушку хитрую. Расщеплял охотник остатки ствола, делал их трезубцем острым, а на самый острый зубец приманку вешал. Прыгала лисица, чтобы полакомиться, да и застревала смертельно на трезубце. Такие трезубцы звали охотники «рожнами». До сих пор про тех, кто рискует слишком, так и говорят – «лезут на рожон».

Если стрелы использовали, то концы их притупляли, чтобы шкуру зверя не испортить. Для этого же использовали тенёту – сеть охотничью, куда полесники, собравшись вместе, зверей с ценным мехом загоняли. Зверьков потом из сети вынимали и продавали или князьям, или на ярмарке. Очень ценился мех куницы, соболя, черной лисицы, песца. Заячий, беличий и бобровый меха тоже в дело шли. Русь с давних времен славилась своей пушниной – заморские гости приезжали к нам свои товары именно на меха выменивать. Поэтому у охотника, который мог зверя так добыть, чтобы шкуру и мех не испортить, всегда в доме достаток был.

Правда, позже наступили такие времена, когда охотиться в лесу простому деревенскому мужику только с разрешения князя можно было, которому этот лес принадлежать стал. Поделили князья все земли русские и стали свои правила охоты – «лова» – устанавливать. Целые охотничьи рати собирали они для лова зверей и соревновались между собой, кто сильнее, ловчее да больше зверя изловит своими собственными руками. Псов держали для охоты или птиц – соколов, ястребов. Высматривали соколы зверя, потом псы начинали его в сети загонять. А там и вся дружина поспевала во главе с князем и княжичами. Если крупный зверь был, то вперед выпускали ловчих (они охоту для князя устраивали) с рогатинами. А если потешиться князь желал, то самого сильного ловчего оставляли один на один, например, с медведем побороться. Не всегда человек в этой потешной схватке побеждал, но и медведю тоже уйти не удавалось на свободу..

Развлекались охотой русские князья, а потом и цари. Гридницы в своих княжеских хоромах или царских дворцах шкурами медведей, зубров, туров, лисиц украшали. И когда гости приезжали, особенно заморские, то прежде чем о деле говорить, хвастались своей ловчей добычей, чтобы силу свою показать и могущество. На долгие годы забыли люди о лесной правде да справедливости. Сейчас только вспоминать начали и сказы об этом сказывать.

А на ярмарке что есть, вам всего не перечесть

Собирайся-ка, народ, У нас ярмарка идет.…Ярмарка, ярмарка!Огневая, яркая, плясовая, жаркая.Глянешь налево – лавки с товаром Глянешь направо – веселье даром!Солнышко осеннее встает, Спешит на ярмарку народ!

Так кричали на Руси зазывалы перед ярмарочными воротами, которые устанавливали или на погостах (тогда это площади в центре села были), или у торжка монастырского. И на ярмарку шли, надев лучшие одежды: и товар продать, и себя показать, и на других посмотреть, и потешиться, и про новое что узнать. И много народу там собиралось: «Где двое, там рынок, трое – базар, а семеро – ярмарка». Ярмаркой иногда войны останавливали – ярмарочным мир называли и строго-настрого его не нарушали. Мир такой мог длиться несколько месяцев. Поэтому рядом обязательно бани строили: «Без бани и торг не торг».

Ярмарочные горки были знатным развлечением. Их высота достигала 12 метров. На них катали даже летом – на специальных коврах или тележках.

Именно на ярмарках впервые появились и стали популярными механические театры, где использовались простые механизмы для управления куклами. Дватри человека могли при этом управлять 30–40 куклами. Такие театры собирали много зрителей.

Изначально на торги крестьяне из соседних сел привозили излишки в хозяйстве. Уродилось зерно богато, много репы выросло, есть вышивки искусные или лапти новенькие – сразу менялись и всем хорошо было. Но потом торговое дело расширяться стало. Торги стали проводить по много дней – вот тогда и ярмарками их назвали. Арской (Казанской), Макарьевской (Нижегородской), Пермской, Оренбургской, Ирбитской и другими ярмарками стали заморские купцы интересоваться. Привозили они одежды новые, сукно, кожи, посуду, а у нас брали мед, орехи, ягоды, варенья, травы, меха, одежду вышитую, игрушки деревянные да глиняные. Да, многими ремеслами диковинными Русь славилась, не уезжали купцы заморские пустыми никогда.

И. Куликов «Ярмарка», 1910.

«Доброе имя лучше богатства»,

«Уговор дороже денег»,

«Не дал слова – крепись, а дал слово – держись!».

Эти выражения (точнее, традиции, связанные с ними) пришли к нам из купеческой среды, сформировавшейся еще в средневековой Руси.

Что было важно для купцов? – Честь и совесть.

Каждый на ярмарке своим товаром хвастался. А чтобы громче было («Из-за вашего торга нашей ярмарки не слышно»), купцы скоморохов бродячих нанимали, платили им немало. Скоморохи, в яркие одежды одетые, с лицом разукрашенным, бойко выкрикивали на всю площадь ярмарочную, чем товар славится.

Простым рукопожатием закреплялись денежные обязательства. Под честное слово деньги отдавались даже в государственное пользование. И наоборот, если на то была необходимость, купцу выдавались «в расход и возврат» деньги из государственной казны. Купеческое слово могло стать гарантом любой сделки. И ценилось оно выше официальных бумаг. Нарушить его было совершенно невозможно. Это значило, например, лишиться поддержки купеческой «сотни» (объединения купцов), что фактически обозначало провал всей торговли.