Заходила повитуха в дом со словами: «Помогай бог трудиться!», а потом с шепотками заветными, к богам обращенными, повитуха с помощницами открывала все двери в доме, по возможности и окна, чтобы матушка-природа свободно вошла вместе со свежим, чистым воздухом. Потом шла в баню – хорошенько протапливала, зажигала свечи и пропаривала травами, которые хвори всякие убирали. На лавку для родов стелила солому мелкую, а сверху чистые простыни льняные клала. Готовила травы разные, настои – чем роженицу и ребеночка омывать будет.

Потом приводили из дома роженицу, и повитуха распускала ей косы, расчесывала волосы, снимала с нее все украшения и помогала надеть свободную рубаху. Тело ведь если свободным было, то и роды легко проходили.

Когда начинались схватки, а потом и потуги, повитухе покоя совсем уже не было. Ей нужно было успокоить роженицу, особенно ту, которая

первый раз рожала; уложить ее удобно на лавку, окропить водой с отварами специальными, которые боль облегчают и родить помогают; заварить напитки, напоить страдалицу. Но самое главное, повитуха зорко должна была следить, как сами роды проходят, как ребенок движется к свету. Если все шло хорошо и роженица крепкая и здоровая баба была, уже не первый раз рожавшая, то роды без осложнений проходили. За повитухой оставалось только вовремя ребеночка подхватить, пуповину правильно перерезать и перевязать. Пока мать отдыхала от потуг, повитуха ребеночка умывала хорошенько – всю нечисть смывала – и укладывала возле окна маленького, уже плотно закрытого, на мягкие пеленочки, а чаще брали отцовскую ношенную – значит мягкую – рубаху или материн старенький сарафан, чтобы ребеночек только что родившийся, дух отца-матери впитал в себя. Воду, которой малыш обмыт был, повитуха выплескивала в угол – чем выше, тем лучше.

Ребенок к свету привыкал, вбирал его в себя, чтобы закричать первый раз, а повитуха уже матери помогала послед выкинуть. Знала она, где живот размять, где ноги потереть. Послед выходил, а в это время уже и ребеночек звать начинал. Тут повитуха сразу его пеленала, обязательно с улыбкой, с ласковыми негромкими песнями. Потом ребеночка в руки мамочке давала, помогала первый раз покормить грудным молоком.

Когда роды заканчивались, мать с ребенком обычно еще несколько дней в бане или в особой комнате жили. А повитуха всегда рядом с ними – и пеленать помогала, и мыть, и кормить ребенка. Матери живот перевязывала льняными полотенцами, чтобы не провисал сильно после родов. И уходила только тогда, когда точно уже все хорошо было. Кстати, все что она увидела или услышала во время родов, все тайны семейные, она даже под страхом смерти не могла никогда никому рассказывать.

Бывало, что роды неудачными были. Но не всегда повитуха в том виновата была. Обычно русичи ее не винили ни в чем, потому что доверяли ей изначально. Знали: плохого она сделать не может. Кстати, повитуха часто первое имя ребеночку, родившемуся в ее руки, давала.

Именем гордись, к имени родись

Л чень дорожили предки наши своими именами, потому как считали, V что имя определяет судьбу, долю человека. Имя свое считали богатством и оберегом – ведь оно было частью природы-матушки.

Как выбирали имя? Имя добрым должно быть, разумным и людям понятным: Тихомир, Доброгнева, Добрыня, Любава, Пересвет.

Именем облик и характер обозначали: Рыжун, Светл, Беляна, Забава. Имена часто давали с ласковым значением: Лебедушка, Ладушка.

Именем уважение к роду показывали: оно от деда к внуку, от бабушки к внучке переходило. Считалось, что имя, через поколение переданное, опыт, мудрость, знания сакральные, дедами накопленные, тоже с собой перенесет. Доля счастливая, путь праведный может повториться. Чаще передавали имена по мужской линии.

Распространенные сейчас имена, например Анастасия, Екатерина, Дмитрий, Александр, Андрей, Григорий, Алексей, Евгений, Анфиса, Анатолий и др. – греческого происхождения. На Русь они пришли после принятия христианства. Но были и исконно русские имена, которые имели схожее с греческим звучание, например: Любава – Любовь. Но при этом Любава – та, которой любуются, а Любовь – та, которая олицетворяет любовь как чувство, или та, которую любят.

Но именем отца старались не называть никогда. Тогда уж точно одному из мужчин оставаться живых – либо старшему, либо младшему.

Не принято было имя ребенка умершего в этой семье другому после него рожденному давать – судьбу печальную мог повторить. Если вот только в тот же день родился – тогда хорошим знаком от богов было: судьба хорошая, великая, и ее обязательно прожить надо.

В поговорках забавных: «Без имени ребенок – чертенок», «Умилого дитяти много имен» – правда тайная и страшная сокрыта народом русским. Нельзя было ребеночку без имени, иначе будет его во сне или в темных углах нечисть караулить, за своего принимать. Но имя дать – путь к душе невинной открыть, всяким колдунам да ворожеям позволить заговоры творить да порчу наводить.

Разве могло малое дитя противостоять такой силе? Поэтому имя, данное ему при рождении, тщательно скрывали. Иногда, чтобы запутать, несколько имен давали: пусть, мол, злодеи все отстанут, не зная точного имени.

Рассказывают, что принято на Руси было поэтому имена менять. Рождался третьим в семье – в тот же день получал имя Третьяк. Быстро на ножки становился – имя Быстр стало. Волосики подрастали, и светлые пряди уже локонами сбивались – тут он и Свет. Внимательно наблюдали родители за тем, какие у них сын или дочка растут.

А. Корзухин «Петрушка идет!», 1888.