– Отпустите его, – кивнула я стражникам и те подвели мужчину ко мне.

– Отойдите, – раздраженно махнула я им, – все хорошо.

– Мадмуазель, не положено, – недовольно проговорил один из них.

– Он не тронет, – испытывающе глядя в глаза мужчине проговорила я и он кивнул в ответ.

Едва только стражники отступили метров на пять от нас, мужчина протянул мне небольшой медальон. Взяв его в руки, я нахмурилась. Опять голова Горгоны. Темный клан, из которого была Идрис.

– Хочу попросить вас поговорить с моей женой и дочерью, – проговорил дрогнувшим голосом вервольф. – Знаю, что вы, ведьмы, можете проделать такое, имея в руках вещь, принадлежавшую тому, с кем нужно связаться.

Окинув взглядом высокого, крепкого мужчину лет сорока от роду, я повела бровью. Он совсем не был похож в этот момент на грозного боевого волка, как их называл мой отец. Мне даже стало не по себе от того, сколько добрых эмоций я увидела на его лице. Бог мой, что творил мой народ, я не представляла себе! Месть за прошлое? Да это же кощунство – вот так, не воюя, издеваться над теми, чьи земли загибались под кровавым противостоянием с фэйри.

– И что мне им передать? – спросила я, вертя медальон в руках.

– Скажите просто, что я очень их любил. И дочку, и ее прекрасную маму.

– Но вы можете сами им передать, – пожала я плечами. – Хотите, я приведу завтра сюда связывающую ведьму, и вы сами все скажете.

– Нет. Завтра для меня уже не наступит, – спокойно проговорил мужчина.

– Что вы такое говорите? – осторожно спросила я.

– Вервольфы всегда чуют приближение конца, мадмуазель, – усмехнулся он в ответ. – Мой уже близок. Да и не только мой.

– Этого никто не может знать, – отчеканила я.

– Мы точно всегда знаем, когда что-то ведет к гибели, – пожал он плечами. – Сегодня тяжелый бой. Мало кто выживет.

Я молча окинула взглядом мужчину и тихо произнесла:

– Мне жаль.

– Это жизнь, – усмехнулся он. – Кто-то в ней господин, кто-то раб. Кому-то хочется зрелищ, а кому-то придется платить за это удовольствие.

Тяжелые слова как нельзя лучше описывали реальность, в которой находились и они, и мы. Увидев идущего к нам Радана, вервольф едва уловимо склонил голову и поблагодарив вернулся к остальным. Я же растерянно посмотрела на подвеску и, когда Радан подошел, проговорила:

– Я не поддерживаю все это, – кивнула я на площадку для боя и большую трибуну, возвышающуюся над ней.