— Золушка, подай нам ужин, мы голодны!

— Ну что вы, матушка, как же это я брошу ваши платья?! Нельзя отходить от них не на минуту!

— Это еще почему?

— Ну как же? Все дело в том, — думай, Настя, думай. — В том, что я использовала новую, неопробованную еще технологию шитья. Я услышала о ней от королевской портнихе? Где услышала? Так в лавке у портнихи! Не волнуйтесь, никаких неприятных неожиданностей не должно быть (не должно, но будут). Все будет в лучшем виде!

— А ужин?

— И правда, ужин! — я стукнула себя по лбу, обернулась к столу, взяла со стола три яблока и черствую буханку хлеба и всучила скромный паек удивленной Мачехе. — Вот все, что я могу вам предложить! Знаете, я слышала от портнихи, которая слышала от одной знатной дамы, что та перед важными вечерами сидит несколько дней на диете! Кушает как птичка! Вы ведь согласны, что красота требует жертв?

Я проводила ее до двери. Елизавета сердито обернулась ко мне:

— У тебя остался один день. Завтра к вечеру я приду за готовыми нарядами. Учти, если их не будет, то я превращу твою жизнь в сущий кошмар!

— Будто сейчас она купается в шоколаде. — Тихо пробормотала я.

— Что ты там бормочешь?

— Говорю, приятных сновидений, матушка! — пропела я перед тем, как захлопнуть дверь перед скривившейся от такого обращения Мачехи.

Сон ко мне не шел. Не мудрено, что после такого насыщенного дня, ночью я буду бодрствовать. Да и мое «уютное» ложе доверие не вызывает (тот старенький матрас, набитый сеном и травой, единение с природой, что его). Накрывшись найденною мною шалью (к слову, она игриво прикрывала мои ноги до колен), я пыталась найти хоть один мягкий сантиметр подо мной. Так я пролежала около час, прислушиваясь к попискиванием моих маленьких помощников, единственным в этом мире. Даже удалось пустить слезу, и пожалеть себя любимую. После я не выдержала и встала, решив, что свежий воздух способствует моим расслаблению.

Возможно, это ночное время суток так преобразило двор дома Золушки, а может это умелые руки героини сотворили райский садик из этого места: небольшая тропинка, ведущая от двери, была освещена каким-то мягким светом (если меня не обманывает зрение, то в самодельных фонариках, которые поставили с обеих сторон дорожки — деревянные основания и бумажные полые шарики на них — летали настоящие светлячки), вдалеке виднелись очертания беседки. Остальной периметр сада темными пятнами контрастировал со светлыми участками. Кутаясь в одеяло-шаль (или шаль-одеяло), я дошла до беседки. По-моему, в диснеевском мультфильме про Золушку я видела подобную конструкцию. Я сидела и наслаждалась атмосферой таинственности, и во всех смыслах сказочности, когда слева от меня не каркнули:

— Любуешься?

— Ой, — я слетела со своего места, ударившись локтем о деревяшку, и уже с земли увидела ночного визитера. Это была птица. Говорящая. — Ты кто?

— Я черрррный ворррон, балда! Спросить такое! — Птица сливалась с темнотой, поэтому я не видела ее, зато улавливала интонацию в голосе, если так можно называть карканье. — Хотя тебе пррростительно, ты врроде не местная. Мне мыши расскааазали про тебя. Я для чего пррилетел сюда? Чтоб сказать, что я в деле.

— В каком деле? — до меня плохо доходило, видимо, ночная медитация не пошла мне на пользу.

— Кааак это в каком? Я, как его? Ну, мститель! Вот. Я буду вашим рразведчиком, по возможности буду пакостить. Что называется, атааковать с высоты.

— Атаковать? Это как?

— Ты о птицах хоть что-нибудь знаешь? Мы тоже стрремимся удовлетворрить наши потрребности. — Выдала птица умными словами о низменных порывах.