— Ты умудрился ввязаться в бой на тухлых помидорах и проиграть? — насмешливо спросил Рональд.

— Ты меня недооцениваешь, — очень довольно ухмыльнулся Альберт. — Вражеский лагерь пал и молил о пощаде уже на пятой минуте.

Мы оставили Альберта досыпать, а сами вернулись к лошадям и стали готовиться к отъезду.

— Выбирай, — щедро предложил Рональд, когда сумки были приторочены к сёдлам, а подпруги затянуты. Я нерешительно перевела взгляд с Геры на Омку и обратно. Гера вновь опустила голову в ведро с овсом, недовольная предстоящей разлукой с едой. Омка задумчиво изучала собственный бок, где красовалась надпись «Рональд вонючка».

— Поеду на Гере, — решила я. — Омка уже, в каком-то смысле, предписана тебе судьбой.

Рональд подсадил меня на лошадь, и сам вскочил в седло с лёгкостью, доступной только человеку, который провёл в нём полжизни.

— Отсюда примерно пять часов пути, — сказал он, из его рта вырвалось облачко пара. — К месту силы уходят две дороги. Поедем по этой. Насколько я помню, она проходит мимо города, и мы сможем в нём заночевать, если не успеем добраться к месту силы до темноты. Надеюсь, там праздник сбора урожая уже закончился.

Он хлопнул Омку по крупу, придавая ей ускорение. Кобылка обиженно на него посмотрела и нехотя ускорилась. Моя не стала дожидаться шлепка по круглому заду и прибавила ходу сама.

И хоть это и не имеет никакого отношения к тому, что произошло дальше, первая баллада, сложенная в честь короля Альберта, появилась примерно через два дня после нашего отъезда. Сложенная народом, она разнеслась по городам и весям со скоростью ветра, а уже через месяц вышел целый сборник песен, посвящённых приключениям молодого короля. Баллады сыпались сотнями, красной линией отмечая путь, по которому ехал Альберт со своей Амелькой.