– Бросай свою прополку и пойдем со мной. Только тихо, чтоб никто не видел.

Сказать, что я удивилась – ничего не сказать, а Мартин уже уходил прочь, явно боясь, что его заметят. Я решила, что с удовольствием пройдусь, так как после дня работы в огороде у меня все болело, но главной причиной стало, опять-таки, любопытство. Бросив тяпку, я поспешила за братом, и вовремя. Он уже успел спрятаться за углом покосившегося сарая, и если бы я не поспела вовремя, то никогда бы не догадалась, куда он пропал. Мартин нырнуть в едва заметный просвет в листве кустарника, и мгновенно в нем растворился. Кусты без проблем спрятали двухметрового братца целиком.

«Лучше бы мне туда не лезть», – подумала я, и нырнула следом.

Внутри оказалось довольно много места. Ветки расходились в середине и смыкались вверху, образуя купол. Очень густые листья могли защитить не только от посторонних глаз, но и от дождя. Земля была утоптана, сюда часто заходили. Вокруг, опираясь на ветки, сидели все мои шесть братьев. Викар, Сим и Дэвид были такими тонкими, что толстые ветки кустарника позволяли им на них сидеть. Для почти взрослых Джона и Артура это было уже невозможно, да и не так интересно. Все молчали. У меня появилось предательское желание бежать, но я отчетливо ощущала доброжелательность каждого из них, и ожидание чего-то радостного.

Ответ нашелся быстро. Мартин достал из-за пазухи льняную тряпицу и развернул ее, открывая ржаной ароматный хлеб. Братья замерли, с благоговением наблюдая, как Мартин отламывает от него щедрые куски подрагивающими руками. Он делил спокойно, поровну, не роняя лишних крошек, и тут же отдавал новую долю в жадно протянутые руки братьев. Они набрасывались на полученный хлеб с остервенением, заталкивая его в рот грязными руками. Я получила честный кусок и стала его не торопясь жевать, глядя, с какой скоростью расправляются со своей долей братья.

– Откуда у тебя хлеб? – спросила я, когда Мартин дожевал.

– Мельник дал за работу. Он хороший человек, знает, что мы всегда голодные, поэтому когда нанимает меня, кормит у себя и дает еще иногда с собой. Я люблю к нему ходить.

– Почему вы не уйдете от нее? – задала я терзающий меня вопрос. – Вы могли бы сами получать деньги за свой труд. Я уверена, этого бы вам хватило на более достойную жизнь.

Братья сидели, опустив головы. Им было страшно уйти. Их жизнь, хоть и не сладкая, была привычной и размеренной. Если бы они сбежали от моей злобной тетки, им пришлось бы менять так много! Отстраивать дом, искать работу, налаживать быт и хозяйство, одалживать деньги на первое время, распахивать поле, и самим принимать решения. Последнее их пугало больше всего. С удивлением я поняла, что они ни разу не задумывались о том, чтобы уйти. Я оказалась тем нарушителем спокойствия, который селит в чужих головах новые образы, заставляя что-то менять.

Из кустов выходили по одному, с опаской оглядываясь. Братья явно дорожили секретом этого места. Кусты за полуразвалившимся сараем стали храмом их спокойствия, безопасности и сытости. Как же жаль мне было оказаться тем самым человеком, который разрушил тайну этого места. В тот момент, когда я раздвигала упругие хлесткие ветки укрытия, дверь дома открылась, и Котлета высунула наружу седеющую растрепанную голову, чтобы позвать кого-то из сыновей. Неприятные мурашки пробежали по спине. Хоть тетка почти сразу спряталась обратно, я была уверена – она успела меня заметить.

Вернувшись к себе, я нашла Альберта непривычно сердитым. Раздражение вперемешку с тревогой электризовали его шерсть и в полумраке чулана я видела, как по ней проходят едва заметные разряды.

– Куда это тебя водил Мартин? – спросил кот, так ревниво уставившись на меня, что стало неловко. Я не успела ответить, кота прорвало:

– Я ему морду расцарапаю, все углы в спальне помечу, скажу тетке, что он еду ворует, напишу донос королю, натравлю на него все дворянство во главе с братцем! Что этот негодяй хотел от тебя?

Кот так трогательно меня ревновал, что я не выдержала и рассмеялась. Альберт так на это обиделся, что отвернулся к стенке, презрительно фыркнул, и решил не разговаривать со мной весь вечер.

– Ну прости, – сказала я, все еще продолжая смеяться. – Я не хотела тебя обидеть. Мартин просто делился со мной едой, ничего такого. И ты не должен в следующий раз меня так ревновать. Я понимаю, что ты любишь меня, я тебя, но ты – кот, а я человек, нам придется искать пары среди своих.

Альберт только задвинулся еще глубже в угол, окатывая меня презрением и неприступностью. Мне ничего не оставалось, кроме как применить силу. Я схватила его поперек лохматого тела, повалилась на спину, плюхнула к себе на живот, стала тискать, щекотать за ушами и гладить по густой шерсти. Альберт сперва пытался вырваться, но потом разомлел и блаженно размяк.

– Откуда ты знаешь, что Мартин меня вообще куда-то водил? – решилась спросить я, когда кот не выдержал и заурчал от удовольствия.

– Видел в окно, – буркнул он, стараясь сделать морду обиженной, но довольное выражение никак не хотело прятаться. – Я как раз в это время был у тетки в комнате, пополнял запасы. Оттуда огород виден как на ладони, а там ты со своим Мартином.

Я снова подумала о Мартине и голодных затравленных братьях. Мне стало их ужасно жаль.

– Скажи, Альберт, почему одним людям везет, они получают все и сразу, а другие всю жизнь бьются, а в итоге ничего не имеют, кроме жалких крох.