— Мне бы очень хотелось, чтобы ты продолжила работу на прежнем месте, много сил мы с тобой вложили в это дело, — папа крепче сжал мою руку, — но я также понимаю, что, потеряв Тимура, ты снова по ночам будешь заливать слезами подушку.

Я опять опустила голову; осознавать эту истину неимоверно тяжело для меня. Для нас.

— Восемнадцать лет назад я навсегда потерял любовь всей своей жизни. Не хочу, чтобы и тебе пришлось пережить подобное…

Отцу было сложно говорить, но именно эти слова были бесценны и очень важны для меня сейчас.

— Боритесь за своё счастье, Катя. Храните любовь как зеницу ока. Если раньше я сомневался в заинтересованном взгляде хулиганистого мальчишки на мою дочь, то сегодня окончательно убедился — он тебя любит. Неистово сильно любит, так любит, что глаз ни разу не отвёл, совсем не замечал молоденьких преподавательниц, что так активно подсовывала ему родная мать.

Я удивлённо подняла глаза. За всей сегодняшней суматохой совсем не заметила этакой подлянки со стороны его мамы.

— Боритесь и будьте счастливы. Вместе, — подытожил отец, вытирая капельки слёз с моего лица.

— А работа? Я не готова её потерять. — И тут же нахлынула новая волна солёной воды из глаз. Ведь помимо Тимура у меня была вторая слабость в жизни — работа.

— Ну, за это мы с тобой поборемся ещё. Попросят уйти, значит, сами дураки, что потеряли такого умненького и трудолюбивого адвоката. Никитка поступать в Москву решил, а там и я, глядишь, к вам подтянусь. И потом, за столько лет я немало знакомых в юридических кругах приобрёл. Пристроим тебя в достойное место. Уверен, твой талант и упорство ещё покажут, кто в Москве лучший адвокат в сфере гражданского права. Парень-боец — это не приговор, законом такое, сама знаешь, не запрещено, — папа весело щёлкнул меня по носу, а я будто впервые за эти дни смогла вдохнуть полной грудью.

— Правда? — не веря, как маленький ребёнок, заглянула я с надеждой в серые отцовские глаза.

— Конечно, Екатерина Борисовна, так что мотайте сопельки на кулак, отдыхайте — и в бой за свою любовь и карьеру.

Папа… так успокоить меня мог лишь только он.

— Я очень тебя люблю, папочка, — в последний раз хлюпнула я носом.

— И я тебя люблю, моя бесценная девочка. — Мы крепко обнялись и простояли так пару минут. Тепло… отцовское тепло это ни с чем несравнимая роскошь. Мамину заботу и любовь я, к сожалению, припоминала с трудом, слишком рано она нас покинула. Но отец… всю душу, всё сердце он отдавал нам. Мой герой. Моя опора и поддержка. Мой папа.

— Съезди к маме, — разорвал он наше долгое молчание. — Думаю, если выговоришься и ей, станет ещё легче, — предложил неожиданно папочка.

— Да, давно не была у неё, — грустно улыбнулась отцу, коря себя за то, что редко возвращаюсь в родное гнездо.

— Ничего, мы всё понимаем, — папа продолжал меня обнимать и нежно поглаживать по волосам.

— Спасибо, — искренне поблагодарила его. — Не будешь против, если я возьму твою машину?

— Конечно, главное, купи по дороге белые розы.

Белые розы… в последнее время эти цветы вызывали у меня раздражение, и всему виной настырный Слава. Хотя в душе я прекрасно понимала, что причина моей реакции на эти цветы — лишь болезненные воспоминания о смерти мамочки.