Она повернулась к двери.
– Я приду с сестрой после завтрака, и чтобы духу твоего здесь не было!
– Лара, постой! – окликнул Андреас. – Будь честна. Ответь, мне вообще есть на что надеяться?
– В каком смысле?
– В том смысле, будет ли у нас когда-нибудь… хоть что-нибудь?
Лара оглядела его с головы до ног. Невольно задержала взгляд. Поджала губы, покраснела.
– Ну, если ты ставишь вопрос ребром, то…
– Ставлю.
– …НИКОГДА!
Выходя, она хлопнула дверью так сильно, что в комнате что-то упало.
Эпилог
Лотта сидела, облокотившись на прилавок, и скучающе наматывала на палец чёрную прядь.
Когда дверь мебельной лавки отворилась, она заставила себя выпрямиться. И очень вовремя – в их лавку редко заходили её ровесники, тем более такие. Юноше едва минуло двадцать, длинные белокурые волосы без жёлтого отлива лежали по плечам, отчего точёное лицо казалось сияющим. Ангельской красоты не скрадывал ни поношенный серый плащ, ни шляпа с высокой тульей. Лотта не скоро поняла, что, любуясь посетителем, забыла его поприветствовать.
– Добро пожаловать, господин, – выдавила она наконец.
Молодой человек улыбнулся только половиной рта. Он не спеша прошёл к прилавку мимо столов и конторок и не глядя ткнул пальцем в направлении кедрового стула, что стоял к нему ближе прочей мебели.
– Какой чудесный стул.
– Его делала моя мать, – не удержалась Лотта.
– Мать? – повторил юноша. – Ваша мать мастерит мебель?
Она закивала, чувствуя к незнакомцу необъяснимое расположение.
– Эта лавка досталась ей от дедушки. Мать и её подмастерья занимаются товаром, а мой отец ведёт дела. Возможно, вы о нём слыхали – он довольно известный писатель.