Упругие тиски сжимались всё сильнее, Халлек после нескольких рывков убедился, что ему просто так не высвободиться. К тому же что-то начало жечь кожу на крыле. Там не было прочной, непроницаемой для любого оружия чешуи. Нависающая сверху складка развернулась и потянулась к голове. Промелькнула мысль — а сколько я протяну в этом виде без воздуха? Он попытался выдохнуть, чтобы огонь заставил чудище отпустить его, но пазухи уже облепили его туловище. Струи пламени не получилось. Рёбра подозрительно сдавило. Халлек упёрся всеми четырьмя лапами и на какие-то мгновения раздвинул кожистые складки и набрал полную грудь воздуха. Неожиданно он обнаружил, что в ноздрях есть перегородки, замыкающие дыхательные пути.

Тело дракона ледовых пустошей преподнесло своевременный подарок. Наверняка они предназначались для ныряния в воду, но пригодились и сейчас. По жжению на кромках крыльев Халлек догадался, что сейчас будет. Он не раз видел, как болотная мухоловка поглощает свои жертвы, переваривая их и впитывая полужидкой утробой. Эта же туша, кажется, вся представляла собой одну огромную утробу. Халлек перестал дёргаться, всем своим телом давая понять, что готов к перевариванию. Крылья ладно, даже если едкий сок попортит их, можно отлежаться, подождать, пока восстановится кожа. А чешую, он был уверен, не прожжёшь просто так. Сложив нехитрую задумку, он обмяк в складках.

Будь сейчас в тоннеле сторонний наблюдатель, способный видеть во тьме, он бы увидел жуткую картину. Огромная, перегородившая почти весь проход белёсая туша вспучилась напряжёнными складками. Кое-где из их смертельных объятий проглядывало тело звероящера. Потом по всей туше прошла дрожь, и под складками начал расходиться уплотнённый по краям, бугристый разрыв. Он обтекал дракона, наползая на него, как змея натягивается на добычу. На пол стекло несколько мутных ручейков.

В миг, когда это чудовищное создание поглощало его, Халлек накрепко закрыл глаза. Чувствовал он себя отвратительно, но умирать вроде не собирался. Всё-таки драконья ипостась имела немалую долю магии в самой своей сути. Разрыв в шкуре сошёлся, закрывшись за кончиком хвоста. Его окружала какая-то тёплая дрянь, обвивающаяся струйками возле лап и шеи. Вязкая пищеварительная жидкость. И тогда он сделал то, к чему успел подготовиться — выдохнул огнём прямо в эту жижу, выдохнул, выжимая лёгкие без остатка. Полного залпа драконьего пламени хватило бы, чтобы сделать уху из небольшого озерца, а неведомая тварь по объёму была всё-таки поменьше.

Вокруг всё вскипело и заколыхалось. Примитивная нервная система получила тепловой удар такой силы, что чудовище заметалось по коридору, стёсывая шкуру. Его распирало изнутри, через считанные мгновения уже нельзя было податься ни взад, ни вперёд. Жар от огня никуда не делся, он сварил большой участок оболочки изнутри, но безмозглая тварь продолжала дёргаться, усиливая нагрузку. Пар, раздувший её, искал выход. И нашёл. Шкура треснула внескольких местах, по коридору прокатился резкий хлопок, потом плеснула жижа. Халлек вцепился когтями передних лап в разрыв, помог себе крыльевыми и выбрался из чрева, которое едва не стало его живой могилой. Крылья пекло, а залепившая глаза слизь не позволяла посмотреть, что с ними стало. Нащупав нишу, он подцепил зубами тючок с одеждой и снаряжением, и заковылял вслепую по тоннелю, натыкаясь то на одну стену, то на другую. Вглубь подземелий. Он надеялся отыскать воду, чтобы смыть с себя жгучую дрянь — перекидываться обратно в человека, будучи измазанным ею, очень не хотелось.

В себя Халлек пришёл от холода. Смутно, краешком сознания, проползла мысль — каким должен быть холод, чтобы я замёрз? Попробовав встать, он обнаружил, что всё ещё находится в облике звероящера и лежит в ручье по самые рога. Слизь давно смыло ледяной водой. Подняв голову, он осмотрелся. Свёрток лежал рядом, на бережке. Потом до него дошло, что это уже не обжитые когда-то подземелья, а природная пещера, и откуда-то сверху проникает немного света. Пахнет камнем и пылью.

Выбравшись из воды, он отряхнулся и посмотрел на крылья. Они были похожи не на прежние, упругие чёрные полотнища, а на дряблый пергамент. Изогнувшись, он коснулся перепонки концом хвоста и ничего не почувствовал. Несколько взмахов для проверки. Всё понятно, летать он будет нескоро. Едкая дрянь изъела крылья, выдубила, превратив их в бесполезные тряпки. К счастью, повреждения в одном из обликов не переходили на другой. Вернувшись в человеческое тело, Халлек оделся. Как дошёл до пещеры, он не помнил. Только оглядевшись получше, глаза уже привыкли, он увидел шесть свернувшихся чешуйчатых тел. Скорее всего, его дотащили сюда ящерорыси. Он оделся, на всякий случай натянул кольчугу, которая лежала в вещмешке, перепоясался мечом и проверил съестные припасы.

Если не жировать, дней на пять хватит. Но ведь надо ещё отыскать корону. Халлек сел на камень рядом с одной из гигантских бурых баранок.

— Непонятно, ни где я, ни куда идти. Ладно, обследую, что тут где, — сказал он сам себе.

Баранка разделилась на голову и хвост, приподнялась и посмотрела на него. Наклонила голову так и сяк. Глаз нет, а поди ж ты, всё-таки смотрит! Ему показалось, что он даже начинает различать их по оттенкам чешуй. Потянулась зубами к сапогу и осторожно дёрнула, как обычно делают собаки, когда хотят чтобы человек пошёл посмотреть на что-то. Халлек пожал плечами и поддался на уговор.

Зверюга подвела его к каменному завалу у одной из стен пещеры, кивнула мордой.

— Разбирать, что ли? — Халлек прикинул объём работы. Дня два он тут точно провозится.

Ящерорысь снова кивнула.

— Надеюсь, оно того стоит, — буркнул нордхеймец и принялся за работу.

Убедившись, что он жив, звери куда-то убежали. Халлек, обойдя пещеру, пособирал неведомо как попавшие в неё ветки и прутья, сложил костерок. После пережитых приключений хотелось есть — он впервые провёл в облике дракона столько времени.

Обогревшись и перекусив, он приступил к разбору завала, пожертвовав на это дело кольчужные рукавицы, найденные в вещмешке. Сначала оттащил камни, скатившиеся в самый низ, потом начал убирать основание. Через несколько часов работы Халлек уменьшил высоту каменной кучи на полтрети, а когда сочившийся сверху свет померк, разгрёб её почти до половины. Зверюги вернулись среди ночи и улеглись вокруг него, возле костра. Утром Халлек увидел, что они притащили тушку какого-то степного животного, похожего на очень стройную козу. Острые как ножи зубы выели все внутренности и обглодали остальное так, что ему была оставлена левая задняя нога.

— С голоду я с вами точно не помру, — сказал он вожаку стаи.

Это было ещё одним удивлением, ведь обычные, настоящие рыси, животные одиночные, и в стаю не объединяются. Значит, те кто их переделывал, основательно покопался и в поведении. А потом Халлек подумал, не являются ли их шестиногие снежные барсы плодом ещё более старого творчества безвестных учёных или магов?

Нога была освежёвана, отмыта, разделана и зажарена над углями. Наевшись свежего мяса, Халлек с новыми силами вернулся к завалу. Раскидал он его под конец дня, открыв и расчистив дверной проём, забранный тяжёлой даже на вид дверью из потемневшего от времени дерева. Доски бугрились болотно-зелёными головками бронзовых стяжек. Ни ручки, ни отверстия под ключ не было. Устранив одно препятствие, он упёрся в следующее. Халлек потоптался перед дверью, послушал глухой звук от ударов рукоятью меча, тронул головки и решил что утро вечера мудренее. Ящерорыси, которые опять шатались где-то весь день, вернулись с новой добычей, на этот раз они притащили двух куропаток. А ночью Халлек, так и заснув, глядел на тлеющие угли и пытался вспомнить, что Сейда рассказывала ему об известных ей способах работы всяких хитрых дверей, перегородок и задвижек.

На третий день Халлек приступил к разгадыванию. «Обычно делают так, что механизм или очень сложный, или очень простой. Но с неочевидным способом включения. Если сложный путь ничего не дал, лучше поискать простой» — говорила эльфиня, и он для начала неторопливо, с какой-то гномской обстоятельностью, ощупал и простучал всю поверхность двери. Из неё торчало две дюжины головок. Угробив полдня на поиск разных сочетаний, он в расстроенных чувствах врезал по двери сапогом. Та отозвалась как всегда, глухим стуком.